пришла сюда не из-за работы или мести, а просто так — отдохнуть и развеяться. Ей не так чтобы сильно нравились бои, но общая атмосфера жажды крови заряжала.
А ей нужно была именно это. Потому что в Москву девушка вернулась не ноготочки красить, а получать военную специальность. Прыть, с которой она отстояла свою жизнь во время покушения на посольство в Британии, матерых мужиков не только восхитила, но и заставила рассмотреть в ней что-то большее, чем медовая ловушка, которую можно подкладывать под нужных людей.
Так что, получив еще одно предложение, от которого она не могла, да и, честно говоря, не хотела отказываться, девушка вернулась в столицу Российской Империи.
Единственное, о чем она попросила, это не слишком надолго разлучать ее с семьей. Боярина Нарышкина, наверное, такой вариант устраивал даже больше. У внутренней безопасности всегда есть чем заняться в настолько огромной стране, как Российская Империя.
Но не только ради хорошей выпивки и скандирующей толпы сегодня Анна явилась в клуб Мирного. Еще ей очень и очень хотелось лично поговорить с Александром. Сказать спасибо за все то, что он сделал для нее. Что не прошел мимо, не воспользовался в трудную минуту, дал шанс на месть, дал шанс на лучшую жизнь.
Анна завидовала избраннице Мирного, но в то же время понимала, что сама недостаточно хороша для Александра. Но, может быть, в этом были и свои плюсы.
Она знала о той части жизни Александра, в которую бы он вряд ли посвятил свою милую и чистую невесту. И это грело Румянцеву и делало как-то ближе к молодому мужчине.
Анна сидела на высоком барном стуле, потягивала коктейль, и хотела бы проникнуться боем Мирного, но ощущение чужого взгляда не давало расслабиться.
Среди всей этой толпы она не сразу поняла, кто же именно так неотрывно, так открыто смотрит на нее.
Юноша высокий и статный, сидящий в очень элитной компании аристократов. Красивый, с волевым подбородком и печальными заломами морщинок в уголках рта, взъерошенными русыми волосами и пронзительным взглядом глаз цвета мокрого асфальта.
Про таких говорят — видна порода. Аристократ с военной выправкой, какая прививается с младых ногтей. Анна поймала себя на странной мысли, что этот неотрывный взгляд удивительным образом смущает ее, чего уже давным-давно не случалось с боярышней. Почему-то конкретно в этот момент захотелось опустить глаза, чтобы чужая и сильная рука обняла и защитила, чтобы можно было положить голову на его плечо и не заботиться о своем будущем, потому что твой мужчина решит все проблемы, преодолеет все невзгоды и не позволит тебе даже коснуться неприглядной стороны жизни.
Анна разозлилась на саму себя, на эту минутную слабость, на этот не к месту возникший наивный романтизм. Он смотрит на нее, но разве же видит хоть что-нибудь кроме красивой оболочки? Нет, нет и еще раз нет! Все эти холеные мужики одинаковые — им бы лишь любовницу пошикарнее, лошадку попородистее, машину подороже.
Да, княжич Нахимов?
31 декабря, Москва, частный особняк, Василиса Корсакова
Первую половину дня Василиса держалась. Она продолжала работать в своей комнате в ноутбуке, проверяла какие-то документы, тыкалась в тестовую среду, забивала волнение простыми, понятными действиями.
Но после обеда нервишки начали потихонечку сдавать.
Кремль.
Даже не так — КРЕМЛЬ!
Бал у цесаревича!
Десятки, а то, скорее всего, и сотни аристократов, и она — маленькая безродная девчонка из очень средней семьи. Конечно, Василиса понимала, что минимум половина присутствующих будут людьми без титула. Вот у Александра тоже нет титула, но он всегда так легко общается с аристократами, словно бы они равны или, может быть, даже находятся значительно ниже в пищевой цепочке.
Василиса всегда восхищалась этой его способностью, но самой Корсаковой это давалось с трудом. И если с друзьями Мирного она как-то приноровилась общаться, даже можно сказать подружилась с девушками, то оказаться в Кремле среди детей всяких важных шишек…
От одной мысли об этом у Василисы потели пяточки и пропадал всякий аппетит.
В дверь комнаты постучали:
— Василиса, салон красоты приехал, пора собираться, — уведомил управляющий через дверь.
— Угу, — ответила девушка, глубоко вздохнув.
Ладно, стоит сосредоточиться на простых и понятных задачах. Декомпозировать поездку в Кремль на что-то обыденное. Душ, фен, макияж…
Ну, это со стороны оно звучало как «душ-фен-макияж», на самом деле одна только прическа занимала два с половиной часа, хотя, казалось бы, что там сложного в косичке?
С платьем были отдельные тонкости — оно подбиралось под подружек, под статус, под проект, под Александра… В общем, оно было просто голубым, но на самом деле невероятным.
Демидова, Нарышкина и Василиса решили приодеться в традиционные русские наряды в современной обработке, и вышло это действительно прекрасно. Платье Василисы состояло из нескольких слоев, походило на голубой шитый сарафан с рубашкой, но на самом деле было гораздо сложнее. Настолько, что Корсакова грешным делом боялась, что швея не успеет одеть всех троих.
Но швея успела, и теперь у Василисы было голубое платье, шитое серебром, у Демидовой — малахитовое, шитое золотом, а у Нарышкиной — цвета горького шоколада и тоже шитое золотом.
Впрочем, самым тяжелым во всей этой процедуре был макияж. Чтобы выглядеть естественно-красивой действительно потребовалось несколько часов, слоев и тонн лакокрасочных материалов.
В конце концов, когда вся эта экзекуция была завершена, и Василиса просто стояла в своей комнате напротив ростового зеркала, немного кружась и оценивая со всех сторон, достаточно ли идеально она выглядит, в дверь постучался отец.
— Ты готова? — спросил мужчина, входя.
Спросил и замолк, ошарашенно смотря на собственную дочку.
— Я готова, — уверенно произнесла Василиса, вздернув подбородок и обернувшись на отца.
Тот молчал несколько невыносимо долгих секунд, не отрывая взгляда от дочери.
— Ты такая красивая у меня, Васька… — тихо произнес мужчина.
— Спасибо, папа.
— И я… — мужчину подвел голос, пришлось прокашляться и соскочить с щекотливо-ностальгической темы. — Знаешь, несмотря на то, что мне категорически не нравится твой избранник, я тобой очень горжусь.
С улицы раздалось веселое бибиканье. И не нужно было даже подходить к окну, чтобы понять — явился тот самый избранник, и совершенно по-плебейски зовет девушку спуститься. И Корсаковой это ужасно нравилось.
— Спасибо, пап, — Василиса подошла к мужчине и легонько коснулась губами его щетины. — До встречи в новом году.
— До встречи, милая, — с теплом в голосе ответил тот. — Веселись.
Ну, «веселись» — это не то слово, которым можно было бы описать эмоции скручивающегося от ужаса живота, но в целом что-то веселое в определенно этом было.
Например, первый новый год с Александром…
Кремль, Александр Мирный
Розовый эскорт несся по столице в самое сердце страны — в Кремль. Рядом сидела восхитительно-прекрасная Василиса, а внутренний карман пиджака жгла маленькая коробочка с кольцом.
Конечно,
