в чужие края сарацинам. За ними крался я на Шерхане, весь такой скромный и без понтов. Локи щитом не потрясает, не его тема. В оговоренном месте уже собралась кучка-шайка громких и бессмертных детей гор. Я русский, мне сложно бывает отличить, на каком склоне горы рос, к примеру вон тот фрукт. А забавный, сразу видно, вся удаль пошла не в голову, а в тот отросток, которым они так гордятся. В нос. Уже в кожаных куртках, уже упакованные, то есть не вчера с гор, жирку набрали гости Москвы. На их фоне мои берсерки выглядят неброско. Еще и палки под куртками сковывают движения.
Что-то это мне напоминает… Точно! В шестом классе я уже собирал команду истфехов с палками, чтобы гонять Шестой-А. Или это был седьмой? История повторяется, сначала как трагедия, а потом как фарс. Не наш случай, у нас всегда трагичность в каждом ударе. По моему жесту парни встали на самом краю подкрановой площадки, свободной от гуртов с речным песком. Нам что, мы пришли, пусть теперь эти подваливают. Им нужнее.
— Эй, сюда идите! Что непонятно! — Классический гортанный выговор недофранцузов пронесся над асфальтом. А мы молчим. Бойцы в принципе разговаривать не будут, сегодня им разрешен только язык жестов. А мне влом перекрикиваться.
— Я что сказал, сюда идите быстро! — Кто орёт, тот и главный. Кто главный, того и львиная доля всего, что на отряд просыплется. Я прослежу, чтоб не отпрыгнул. Постою с сумкой, пригляжу, по необходимости подправлю.
Главный пошёл первый, не выдержали нервы. Семеро смелых, а в его банде смелыми оказались все, пошли за ним. Это правильно, это по правде — военный вождь мелкой банды не должен прятаться за спины бойцов.
— Кто такие, под кем ходите?
— Рот закрыл, баклан, слушаешь меня! — Кажется, я доступно излагаю. — Вещи собрали, свалили из Москвы, вам здесь не рады!
Всегда хочется сказать такое невоспитанным гостям моей Родины, но не всегда это получается. Не везде и не всегда можно переходить к активной фазе беседы. Сейчас можно.
— Ты на кого пасть раскрыл⁈
Ведь понял айзер, что на него, просто так возмущается, положено ему так себя вести, шаблон уже зафиксирован, отступать нельзя. Поэтому сейчас начнется тот самый школьный ритуал обзывалок и перечисления старших братьев, крутых соседей… страшные люди эти горцы. И ведь не боятся ввосьмером нас пятерых неупакованных. Нас пять, а их восемь — расклад уже получше, чем у Владимира Семеновича в песенке.
Двое достали ножики, самые лихие абреки, понятно дело. Эти не будут задумываться, проткнут куртки викингов, если пойдет замес. Так что можно не церемониться с контингентом — уже не перевоспитать. Остальные тоже небось с ножами. И тоже могут курточки нам порезать, а поб синтипоном — кольчуга у каждого. Кольчужки-то не пробьют, против кольчуг копья нужны или огнестрел. Если у кого он есть, я буду пресекать.
— Короче, на колени встаёте, русаки, тогда сильно не будем бить! — И в глазах такое — будем, будем. И дистанция уже совсем никакая.
— Начали!
И викинги начали. В головах у парней причудливо переплелось осознание своей норманнской беспредельной сущности и понимание того, что их русских оскорбили инородцы. Ножи против кистеней? Я вас умоляю, не смешите! Булава против «карате по-домашнему»? А вот это покажите, такого я еще не видел. А потом вдруг «Баххх!» над площадкой — это зашёл с козырей засадный полк. В полку два солидных азербайджанца, как и я, не желающих драться — взрослые дяди сейчас поближе подойдут, всё расставят по местам, всех накажут.
— Все притихли, я говорю! — Чернобровый уже вкурил, что добрым словом и пистолетом Макарова можно добиться большего, чем просто ножиком. Давно я не видел кожаных плащей, эти чёрные пальто вообще шик! Самое главное при ношении такого плаща — соблюдать осторожность, когда присел по-большому под кустом. С непривычки можно и в кузов себе наложить.
— Ты кто, гость заморский, тебе давали разрешение говорить в Москве?
— Пацан, рот закрой, пока дыру во лбу не просверлили! Вы что, думали ваши палки что-то решат? Бросили все железки, пока на лоскуты резать не начал! И запомните, вы теперь мне всю жизнь должны. На кого вообще тявкать начал, щегол?
— Так ты не представился, дядя. Откуда мне знать, на кого я тявкаю. Могу и ногу задрать по незнанию. — Сучок далековато стоит, сейчас начну из Беретты давить, и если он наугад шмалять примется в ответ, могут мои бойцы на дурика попасть под пули. Не вариант, надо иначе давить. Сумка подготовлена по старой схеме, автомат «горячий», то есть готов к открытию огня — придется светить козырем.
— Сюда иди, пока я вас по одному валить не начал!
Ну и ладно, раз такой расклад, то мне же проще. Делаю пару шагов, обходя место побоища, заодно смещаюсь, чтоб мои под шальной выстрел не попали. А правая уже в сумке, а левая снизу подхватывает. Ну и с богом. Кали, во славу твою эта песня!
Я не стал выцеливать главаря с волыной, прямо в движении отработал четырьмя тройками по этой группе главарь-шестёрка. А потом подошёл вплотную и проконтролировал. Из автомата, естественно. Не надо множить сущности, калибры и экспонаты для пуле-гильзотеки. И тишина. Такая хорошая добрая тишина, когда каркают вороны, вдали подвывает портовый кран, машины где-то бибикают. А противник молчит.
— Что замерли, бойцы? Руки-ноги противнику доламываем, шмонаем. Рыжьё-котлы не берем, деньги тянем, лопатники тут остаются. Пальчики не оставляем, трём.
Викинги вы или нет? Если хабар не потянут, то не викинги. Ага, Ярл подал пример как самый хорошо знакомый с бедой по имени Локи. Им хорошо, отбивные айзеры практически не кровянят, а мне каково? Придется лезть этих нафаршированных лутать, чтоб парни видели пример. Угу, облутал: у главаря бумажник оказался во внутреннем кармане, два пулевых в пачке рублей. Спасибо, хоть шестерка оказался умнее, у него деньги лежали в кармане брюк.
— Ярл, полей мне на руки! — Я уже возле багажника, в котором всегда лежит большая фляг с водой. Холодная водичка хорошо смывает кровь. Лишь бы рукава
