не запачкал. Вроде норм. — Бензин есть в канистре?
— Ага. На руки полить?
— Не надо, просто тряпку намочи, я ладони протру. На всякий случай.
— Не егози, боец! Место тихое, покойное. Зря что ли его выбрали старшие товарищи? Опытные люди, учись у них.
— У тех что ли? — И викинг мотнул головой в сторону лежащих в отключке бандитов.
— И у них. Чужие ошибки вполне хороший учебный материал. Кстати, тебе минус, Никита.
— Куртку прорезали — значит пропустил удар. В следующий раз учитывай.
Глава 21
По обе стороны закона
Вроде все дела тут сделаны, жалкие трофеи собраны, можно ехать?
— Ярл, из твоих кто-то умеет водить?
— Да вот Гунар и водит. Я ему доверку выписал на свою тачку. Иногда пригождается. — Гунар это Никита с дырочкой в левом боку.
— Мудро. Сажай тогда этого Гунара за руль, и пусть едут. А мы чуть позже на моей.
— Ага, понял.
А чего тут не понять, когда мясо неприбранное лежит в тепле. Завоняет так, что по всей Москве духан пойдет. Здесь пока к таким запахам не принюхались люди. Особенно в погонах, обязательно искать начнут в соответствии со своими прямыми обязанностями. Я одного за ноги, Ярл второго — тащим тела к обрезу причала. Вон как раз и чалки тросовой кусок, нормально получится. Для нас нормально, а этим уже всё равно. Пока пушечное мясо в отключке, обмотали оба тела стальным тросом, хватит, чтоб не всплыли. Эх, руки мыть поторопился я — что значит не та квалификация. Как в перестрелку влезать, так это пожалуйста, а вот улики прятать пока не приучен.
— Локи, думаешь их там не найдут? У самого причала.
— Тут глубоко, под груженые баржи дно углубляли, верных пара метров есть. Дно чёрное, они черные, и не всплывут поди. Нормально будет. К тому времени, как дно углублять станут, уже никто ничего не разберет.
— Блин, ты так рассуждаешь, словно ничего не случилось.
— Ты тоже не сблеванул, молодец! Знаешь, о чём я думаю?
— Даже не догадываюсь.
— Я вот думаю, вспомнят эти уроды, что здесь было или напрочь забудут?
— А какие варианты?
— Контролить и на дно за командиром.
— Контролить — это как?
— Ярл, ведь умный, мог догадаться.
— Локи, ты совсем охренел?
— Что, думаешь, не надо добивать? Ну ладно, пойдем на поводу у твоего человеколюбия. Тем более, что если пойдут по следу, в меня упрутся. На том и ниточке конец, кто не вылез — молодец. Тебе тоже совет: не спрашивай с богов, не будешь повергнут в прах до срока.
На самом деле я тоже слегка растерян. Два наглухо уроненных во время переговоров — это как бы норма, Жора-Два трупа — моё шутливое погоняло в Комитете. Но вот так запросто убить еще восемь человек стрёмно. Бессознательные тела или притворяющиеся таковыми, все с серьёзными травмами… Убивать вот так немного за гранью. Разве что жертвоприношение организовать, такое бойцы поймут. Но всё равно могут осудить. Кто-то даже бросит клуб безумных реконструкторов. Ладно, пусть живут все, включая вон того хитрого, который так настойчиво мёртв, что даже ухо шевелится.
— Локи, а ты что со стволами делать планируешь?
— Вы с какой целью интересуетесь? Да ладно, Ярл, всё с тобой ясно. Тёмная сторона силы затягивает. Проверю на криминал, если окажутся чистыми — один твой. Надеюсь, хватит мозгов не спалиться с ним.
— Спасибо, буду признателен.
Азиз и вправду был не мёртв, хоть и понял это не сразу. Какое-то время было так больно, что думалось: «Лучше бы умер». А потом ничего, перетерпел, накрыло туманом. И сквозь этот туман слышались голоса врагов, бубнившие о непонятном. Бандит старался вслушиваться, вдруг пойдут имена, которые можно запомнить, а потом назвать старшим. Но вместо имен были какие-то клички, которые совершенно не хотели запоминаться. Зато было понимание — это не такие русские, с какими он пересекался раньше. Не урки, не спортсмены, не лохи или фраера. Все или сдавали назад, или лебезили, или пытались базарить по понятиям. Даже спортсмены не беспределили, хотя и практически ничего не секли в криминальных раскладах. Но вот такого хладнокровного избиения и расстрела никто никогда не ждал, подумать о таком не мог. Был один давнишний рассказ, еще из уст деда, что сразу после войны так вели себя военные, воюя с преступностью. Типа, приезжали на хазу и без переговоров расстреливали всех, не взирая ни на что. Только это были не военные. Молодые все, равнодушные что ли? Во, без азарта они были. Словно старшаки детей били, выгоняя с площадки. И главный их тоже не то что без опаски, без уважения к людям говорил, как с дерьмом ослиным. Так курице голову рубят. Вот! Азиз понял, какое слово вертелось в его затуманенном мозгу — палачи.
От так и не заметил, что его опять накрыло и отключило. Очнулся от того, что кто-то трепал по щекам, пытался поднять на ноги. Какое там! Дали бы просто посидеть и не качали. Глаз открылся — а это свои. Свои, тогда можно еще поспать. И он позорно обрубился, наплевав на всех. Ругань товарища, который почти привёл Азиза в сидячее положение ценой боли и бешенного напряжения, прошла мимо его ушей. Вся банда представляла из себя жалкое зрелище: переломы, сотрясения, ушибы — это неполный перечень травм, оставшихся после жестокого наезда. Опять же непонятно, куда Магомет делся, который стоял в сторонке и ждал окончания разборок. Кто-то вроде слышал выстрелы, но не точно. Кто-то утверждал, что не то из автомата стреляли, не то на мотоцикле подъехали. Сильно всем досталось, крови много потеряли.
В надвигающейся темноте никто не заметил кровавые дорожки на асфальте, ведущие к обрезу причала. А утром уже ничто не намекало на произошедшее —
