Пограничник. Том 2: Смертельный дозор - Артём Март

— Сашка, постой, — сказал вдруг Мартынов, когда все уже вышли, а в помещении остались только мы вдвоем.

— М-м-м? — Обернулся я.

— Короче, вот, — Сержант приблизился и протянул мне какой-то предмет, — хочу, что б ты взял. В качестве благодарности.

В руке сержанта покоился складной перочинный нож с красивой, пластиковой рукояткой, в форме белочки. Да, в Союзе такая безделица была, казалось, у каждого школьника, но в будущем советские ножи, особенно ножики «Белка», вот как этот, очень ценились у коллекционеров.

Не хочу хвалиться, но к моменту, как я пошел работать егерем, у меня уже была определенная коллекция ножей. С ними я всегда был на «ты» и неплохо разбирался в сталях и геометриях клинков. А еще знал им цену.

Да вот только настоящей советской «Белки» в приличном состоянии найти мне так и не удалось. Перекупы предлагали одни полусточенные обмылки, а таким ножиком точно нельзя было похвастаться настоящему коллекционеру. Так что, в прошлой жизни пришлось довольствоваться бездушным новоделом.

— Понимаю, мелочь, — улыбнулся Мартынов, — но хоть что-то пусть будет у тебя на память. Мне его папка подарил перед армией.

— Ну, в таком случае, я не могу принять.

Сержант нахмурился.

— Я хочу, что б ты взял, Саша, — его лицо немного расслабилось, и он добавил: — пожалуйста. Мне чуть-чуть служить осталось. До весны. А так будет у тебя напоминание, что когда-то ты спас жизнь сержанту Вите Мартынову.

— Мне нечего дать тебе взамен, — пожал я плечами. — Отдал бы часы, но стекло в них лопнуло во время боя. Теперь уже дарить такие неудобно.

— Ничего не надо, — поспешил ответить Мартынов, — просто возьми и все.

Сержант глянул на меня с немым вопросом во взгляде. Я протянул руку и забрал ножик. Осмотрел повнимательнее, открыл лезвие на стальной пружине. Ножик был будто бы совершенно новым. Казалось, Мартынов им не пользовался, хотя такая штука — нужная на заставе вещь. Видно было, что берег.

— Спасибо, — я сунул ножик в карман.

— Тебе спасибо, — сержант положил мне руку на плечо, а потом вышел из сушилки.

— Хитрые они, эти сукины дети, — вздохнул Таран. — целенаправленно совершили сработку системы, чтобы заманить вас в засаду.

— Этого стоило ожидать, — ответил я.

Таран покивал, поудобнее уселся на стуле.

— Прав ты, Саша. Очень прав. Эта вылазка душманов оказалась более массовой, чем та, два месяца назад. Тенденция хреновая.

Он задумался, помолчал пару мгновений. Потом сказал:

— Об этом пока что только Строев с Черепановым знают. До остальных доведу сегодня, на боевом расчете. Застава с новых пограничных суток несет службу по усиленному варианту.

Я молча покивал. А потом спросил:

— Ну вы ж позвали меня не за этим, так? Нечто б про усиленный вариант рассказать.

— Совершенно верно, Саша, не за этим, — посерьезнел Таран.

Усталое лицо его почему-то ожесточилось. Черты обострились.

— Тогда в чем дело? — Спросил я суховато.

Примечание: песню, исполненную Сашей (Стихи Сергея Рымарева, посвящается Ю. В. Бабанскому, Сергею Рогалеву, Олегу и Диме), вы можете послушать здесь: https://my.mail.ru/music/songs/1e3b7b3364804ab3a75597bdab6b97f8

Начзаставы, сначала почему-то посерьезневший, вдруг улыбнулся. Сказал:

— Рапорт на тебя напишу начальнику. Представлю к награде. Я хочу всю группу представить, но тебя отмечу особо.

— Особо? — Приподнял я бровь вопросительно.

— Да. Особо. За то, что Нарыва вытащил.

— Его только увезли, — сказал я. — Пока непонятно, как он там.

— Уже понятно. Давыдов по моей просьбе связывался с отрядом. Нарыва уже Громов прооперировал. Пуля задела ему бедренную артерию. Но теперь уже состояние у Славы стабильное. Видать, увезли к этому моменту, в погрангоспиталь. Так что, Саша, ты ему жизнь спас.

— Я рад, что все обошлось.

М-да… — Протянул Таран и немного помолчал.

— Ух и совестно ему будет, когда очнется и вспомнит, кто его из-под вражеского огня вытянул, — ухмыльнулся Таран. Потом вздохнул. Добавил: — Я понимаю, вы с Нарывом были немножко не в лучших отношениях… Смерть Минина не только по Булату ударила… Но и по Славке Нарыву тоже. Тем ценнее твой поступок получается.

— Я по-другому не мог, товарищ старший лейтенант. Я думаю, никто из нас по-другому не смог бы.

Таран почему-то нахмурился. Отвел прямой и открытый до этого взгляд. Спрятал от меня глаза.

— Люди бывают разные. В каждом, кто нынче служит на Шамабаде, я уверен, точно так же как ты. Но, к сожалению, бывает и по-другому.

— Разрешите спросить, о чем вы?

— Да так, не о чем, — Таран вдруг приосанился на стуле, натянул бесстрастную маску на свое лицо. — Не обращайте внимание, ефрейтор Селихов. Вы свободны.

— Есть, — я отдал честь и вышел из канцелярии.

Со дня боя на границе пошел почти месяц. Все ближе был срок смертельного дозора. Дозора, в котором, будь на моем месте мой брат, он пропал бы без вести.

Проблема в том, что я точно не мог сказать, когда это произошло. Единственное, что знал — Сашка сгинул в дозоре, на шестом месяце службы.

И вот, минуло уже половина этого самого «шестого месяца». Любой дозор для меня теперь мог стать тем самым. Я был начеку и ждал этого.

Застава до сих пор работала по второму варианту. Потому выходные отменили, а служебная нагрузка на каждого из нас, серьезно возросла.

Не осталось времени ни на огневую, не на физическую подготовку. Таран отменил и то и другое, рассудив, что сейчас застава оттачивает навыки в боевой обстановке.

А вот политподготовку оставили. Строев настоял. Хотя у него и самого времени на такие мероприятия стало в разы меньше, старший лейтенант все равно выкраивал его, чтобы поговорить с бойцами. Пусть даже и в сушилке, за сигареткой.

По всему участку, у границы, и особенно в самых «вредных» местах мы оборудовали точки, из которых удобно было бы обороняться. Размещали тут и там малозаметные препятствия из хитро скрученной колючей проволоки.

Ни один наряд больше не выходил на Границу без СВД или пулемета Калашникова.

Я обернулся, прислушался на несколько мгновений, где мой наряд. Сегодня мы шли дозором по границе. Передвигаться надлежало скрытно. Как говорится: «прогулки кончились».

Ничего не услышав, довольно хмыкнул. Ждут. Тогда я пошел дальше по лесу,