Ознакомительная версия.
Несколько пуль ударили в грудную бронепластину штурмового комплекта идущего справа бойца, не причинив ему никакого вреда, еще одна зло дернула кевларовый рукав куртки левого. Спецназовцы слаженно разошлись в стороны, вжимаясь в стены, и вскинули оружие. Первый вызвал командира, коротко обрисовав Нулевому ситуацию – судя по реакции охраны, в помещении мог находиться сам Гитлер с супругой, и бойцы колебались, стоит ли применять спецсредства.
После секундного раздумья спокойный голос Трешникова сообщил:
– Не станут они его под удар ставить, понимают же, что вы в ответ молчать не станете. Полагаю, укрыли или в спальне, или в кабинете. Разрешаю применение одной «Зари», затем штурм. Только гранату возле самого входа рвани, далеко внутрь не забрасывай. Мы уже у двери, выстрелы слышим, если что, через три секунды зайдем с тыла. Работать, время.
Кивнув товарищу, Первый вытащил «Зарю-2» и выдернул чеку, удерживая пальцами рычаг. Рывком подобрался к самой двери, еще раз коротко кивнув. Второй переключил предохранитель на автоматический огонь и выпустил по посеченной пулями полотну две длинные очереди, стараясь, чтобы первая пошла под углом под потолок, вторая, наоборот, вдоль пола на уровне колен стоящего человека. Коротким тычком приоткрыв дверь, Барсуков отпустил рычаг и, пробормотав «двадцать один, двадцать два», аккуратно закатил внутрь помещения гранату, отпрянув в сторону. В следующую секунду за дверью, от которой вновь полетели отколотые пулями щепки, оглушительно ахнуло, и оба спецназовца ворвались внутрь.
Первым, кого увидел майор в зеленоватом свете «ночника», был сам знакомый по фотографиям Монке, видимо, оказавшийся ближе других к взорвавшейся гранате. Бригаденфюрер стоял на коленях, всем телом раскачиваясь из стороны в сторону; пальцы плотно прижатых к ушам ладоней потемнели от крови. «Не драпать тебе вместе с Борманом через метро, факт», – автоматически подумал майор, выдавливая до отказа спуск пистолета-пулемета. Голова командира особой группы охраны коротко дернулась, и эсэсовец опрокинулся навзничь. Переключившееся на новую цель сознание еще успело мельком отметить не предусмотренную человеческой физиологией крохотную темную дырочку, появившуюся на его переносице, а «Витязь» уже произвел следующий выстрел. Еще один гитлеровец, тщетно пытавшийся успеть поднять навстречу стремительно ворвавшейся в помещение опасности автомат, упал, отброшенный ударом пули. А следом и еще один… а, нет, уже двое…
Майор Ленивцев, зачищавший левую часть зала заседаний, обогнул перевернутый стол и дважды выстрелил, добивая последнего уцелевшего гитлеровца. Никакой баррикады из мебели, как предполагали организаторы тренировок, немцы соорудить не успели – просто не хватило времени, – так что штурм и зачистка прошли даже проще, чем ожидалось. Опрокинутый на ребро стол оказался единственной и неудачной попыткой – от акустического удара и мощнейшей вспышки он защитить, разумеется, не мог, а стрелять сквозь столешницу спецназовцы и не собирались. В чем и убедился последний из девятерых эсэсовцев, только что получивший свою пулю. Мельком оглядев упавшие со стола крупномасштабные карты Берлина и рассыпавшиеся по полу карандаши с прочими канцелярскими принадлежностями, ныне мирно соседствующие с еще теплыми стреляными гильзами, Второй доложил:
– Нулевой, у нас чисто, помощь не нужна. Разделяемся, идем в кабинет и спальню.
– Добро.
Гитлера нашли в спальне. Прятаться «отец германской нации» и главный ариец всех времен и народов вовсе не собирался, просто сидел, понуро опустив плечи, на самом краешке кровати, поперек которой, свесив на пол голые ноги, видневшиеся из-под распахнувшегося легкого плаща, лежала его жена. Голова фрау Браун, пробывшей законной супругой фюрера всего двое неполных суток, отклонилась набок; волосы на виске слиплись и потемнели от крови. Судя по широко распахнутым глазам, женщина была мертва. Шикльгрубер коснулся сильно дрожавшей рукой волос супруги и сбивчиво пробормотал, похоже, не слишком вдумываясь в смысл произносимого:
– Но так же неправильно… конец должен был быть совсем другим… да, так неправильно… я должен… да, иного выхода нет… но так не должно было случиться, нет, не должно…
Безвольно опущенная вниз рука фюрера с зажатым в ней «вальтером ППК» начала подниматься. Судя по его состоянию, шансов на меткий выстрел даже в свой собственный висок было немного, однако Первый уже стремительно огибал кровать. Ладонь в тактической перчатке перехватила кисть, чуть провернула, и пистолет тяжело упал на простыню. Не видевший нападавших – в комнате стояла почти полная темнота, едва размываемая скудным светом закатившегося под кровать электрического фонаря – Гитлер пробормотал что-то вовсе уж бессвязное, попытавшись дернуться, однако Барсуков уже вколол ему заранее приготовленный шприц-тюбик. Спустя мгновение бывший ефрейтор Рейхсвера и величайший военный преступник всех времен, сдавленно хрюкнув, опустился рядом с супругой.
– Жену не пожалел, гад, – мрачно констатировал Ленивцев, споро вытаскивая из ранца полуметровый «конверт» транспортной системы. – Нулевой, мы закончили. Задание выполнено.
– Можно подумать, в прошлый раз иначе вышло, – хмыкнул Барсуков, помогая товарищу разложить кевларовый «спальник-переросток». – Что так, что эдак – исход один. Не везет бабе, не того мужика выбрала. Да и какой он мужик? Импотент.
– Так в прошлый раз она все ж таки сама, а тут он ее застрелил.
– А разницы? – пожал плечами Первый. – Все равно после Нюрнберга повесили бы, не простили позавчерашней свадьбы. Может, так ей и лучше…
– Флуд в эфире отставить, – раздался в гарнитуре спокойный голос Трешникова. – Отлично отработали. Но не расслабляемся, еще ничего не закончилось. Грузите Адольфа и тащите в коридор, мы на контроле. После займитесь сейфом, берите все документы подряд, пускай наши сами разбираются. Только в темпе. Отбой.
* * *
Осмотрев в свете фонарей нагромождение обломков, в которые превратились взорванные лестничные пролеты, немцы попытались спуститься вниз по торчащим из стен несущим балкам. О том, что со стороны раскуроченного тамбура за ними наблюдают двое советских бойцов, гитлеровцы пока не подозревали – свет маломощных фонариков не позволял ничего разглядеть в погруженном в темноту задымленном помещении. Позволив первым троим эсэсовцам добраться до груды расколотых мраморных ступеней, Родченко тронул товарища за плечо:
– Давай, Степа. Сначала твой выстрел, следом я их из пулемета причешу.
Сержант молча кивнул и подался вперед, направляя в сторону противника наконечник огнеметного ружья, а лежащий в метре от него капитан поудобнее охватил левой рукой шейку пулеметного приклада, плотно уперев затыльник в плечо.
Ознакомительная версия.
