Плавание поневоле затянулось. Но все рано или поздно подходит к концу, закончились островные британские владения, и мы с радостью легли на обратный курс.
Ветер то благоприятствовал, то мешал. Потом он стал упорно дуть нам прямо в лоб, и Командор, не мучая зря команду, велел лечь в дрейф у крохотного необитаемого островка.
Как всегда во время остановок, мы собрались на «Вепре».
Мы – это мы. Капитан «Лани» Сорокин вместе со мною (я был у него штурманом) и капитан «Магдалены» Ширяев с боцманом Владимировым. Остальные соплеменники и современники в количестве восьми человек числились в команде флагманского фрегата.
Немного посидели, поговорили, когда же мы вдвоем с Командором вышли на квартердек, Сергей улыбнулся:
– А островок подойдет.
Я посмотрел на Командора с недоумением. Не селиться же он затеял в этих позабытых краях!
– Для чего?
– Увидишь. В общем, собирай наших, пусть готовят шлюпку, а я пока сундучок снаряжу. И обязательно прихватите лопаты.
На мои повторные вопросы Командор не реагировал.
Шлюпка послушно закачалась у борта, лопаты лежали на ее дне, когда на палубе объявился наш предводитель:
– Господа! Требуется помощь! Одному мне не дотащить.
Заинтригованные, мы прошли в капитанскую каюту и увидели большой сундук, закрытый на массивный амбарный замок.
– Берем! – распорядился Командор, пытаясь подхватить сундук с одного бока.
Вещь оказалась и тяжелой, и неудобной. Мы едва вытащили ее на палубу вчетвером, да потом еще долго возились, переправляя в шлюпку. При этом сначала едва не уронили сундук в воду, потом чуть не перевернули лодку. И вся эта работа происходила под взглядами заинтересованной команды, не сводившей с нас глаз.
До острова было недалеко. Мы приткнулись к берегу и вновь взялись за поклажу Командора.
– Осторожнее! Не уроните! – покрикивал Кабанов.
Тон голоса был строгим, зато лицо Командора светилось весельем.
Он больше не помогал нести груз. Шел впереди, несколько раз помечал зарубками деревья, дважды заставлял нас копать небольшие траншеи, больше похожие на указатели.
Порой Кабанов ронял мелкие монетки, а когда я попробовал поднять одну из них, немедленно рявкнул:
– Положь! Если надо, я тебе другую дам.
Короче, загонял он нас порядком. Мы тащили, в конце чуть не поминутно меняясь, а Кабанов все что-то прикидывал да покрикивал на нас.
– Здесь! – Кабанов указал на землю под небольшой скалой, отмерил от нее четыре шага и первым взялся за лопату.
В подступавшей темноте мы выкопали яму глубиной не меньше двух метров, опустили туда на веревках сундук, закопали и под бесконечные понукания Командора старательно замаскировали следы работы.
Впрочем, Командор тут же испортил наш труд, вколотив в скалу кинжал так, что рукоятка указывала на клад.
– Все, – изрек Кабанов довольным тоном и достал из прихваченного мешка большую бутыль с ромом.
– Что – все? – спросил я о том, что вертелось на языке у остальных.
– Все – это все, – туманно пояснил Командор. – Дело сделано.
– Какое? – Отставать я не собирался.
– Большое. Настолько, что необходимо обмыть.
Мы по очереди выпили из предусмотрительно взятого стакана, закусили сравнительно свежим окороком, и я возобновил допрос опять:
– Слушай, ты можешь объяснить по-человечески? Что мы только что делали?
– Закапывали сундук. – Судя по тону, Кабанов веселился по полной программе. С наигранно-серьезным видом.
– Это я и сам видел. Даже принимал посильное участие. И в процессе закапывания, и в качестве грузчика. Кстати, переноска на такие расстояния оплачивается по высшему тарифу.
– Какие расстояния? – Командор поманил нас за собой.
Через полминуты из-за кустов открылся берег с притулившейся шлюпкой.
– Так ты что, ядрен батон, нас вкруговую водил? – возмущенно выдохнул Валера. – Сусанин, блин!
– Это у нас наследственное. Из глубины веков, – самодовольно подтвердил Командор.
– Да ты, блин, лучше скажи: для чего?!
Ночь быстро вступала в свои права. Командор старательно огляделся в свете луны, удостоверился, что посторонних нет, и заговорщицким шепотом объяснил:
– Чтобы они тоже поплутали.
– Да кто – они? – на этот раз воскликнул Ширяев.
– Те, кто когда-нибудь пойдет по нашим следам.
– Так дело не пойдет. – Я понял, что Командор будет придуриваться еще долго, и решил возглавить следствие сам. – Начнем по порядку. Что было в сундуке?
– Сундук поменьше, – на этот раз Кабанов ответил сразу. – Чтобы не катался, я между стенок всякой ерунды понапихал. Досочек, камушков, тряпочек. Аккуратненько так, плотненько. Сами слышали: даже не гремело.
– Хорошо. А в том сундуке что?
– Еще один сундук. Соответственно, еще меньше.
– А в нем? Тоже сундук?
– Нет. Скорее сундучок. На сундук он по размерам не тянет.
– А там?..
– Там шкатулка.
– А в ней, соответственно, шкатулочка, – продолжил я.
Бесконечный перечень подобных предметов начинал действовать на нервы.
– Не шкатулочка. Там сверток. – Командор был явно доволен.
Ему нравилась наша раздражительность, наше нетерпение, даже сама обстановка, поневоле содействовавшая таинственности.
– Ядрен батон! – с чувством произнес Ярцев.
– Спокойно, Валера. Мы, кажется, уже подходим к сути, – произнес я. – И что в том свертке? Сверточек? Или кулечек?
– В свертке деньги.
– Так это что – клад? – с невольным восхищением произнес Ширяев.
Ему, воспитанному на пиратской романтике, подобное явно пришлось по душе.
– Он самый, – подтвердил догадку Командор. – Раз уж мы стали флибустьерами, то и вести себя должны соответственно. Где вы слышали о капитане, не зарывшем хоть раз сокровища?
– Предупредить было нельзя? – спросил я. – А заодно и сундук поменьше выбрать.
– Так интереснее. Я даже специально указателей понаделал. Монетки там побросал, разные пометки начеркал. Чтобы кому-то легче искать было.
– И много они найдут?
– Тысяч десять. – Командор помолчал и добавил: – Баксов.
– Каких баксов? – спросили одновременно человек пять.
– Обыкновенных, бумажных. Тех самых, которые я на нашем острове подобрал. Правда, рубли там тоже есть, но это уже так, мелочь. Зато радости будет…
И тут на нас напал истерический смех. Такой, что Петровичу был полный резон проверить нашу психику.
Он бы и проверил.
Если бы не смеялся сам.
Во дворце было пусто и неуютно. Лучшая часть мебели исчезла, та, что осталась, вызывала неприятные ассоциации.
По этой или по какой другой причине Мэри старалась больше времени проводить на воздухе. А тут как назло зарядил нескончаемый дождь, и поневоле приходилось сидеть под крышей.
