И в гостиной вновь на какое-то время повисло молчание.
За стенами дворца под тропическим ливнем мок город, уже дважды пострадавший от одного и того же человека. И это не считая того, что тот же человек натворил рядом. И пусть не очень верилось, что в первый, самый страшный раз этот человек не только вырвался из охваченного пожарами порта, но и вызвал жестокое землетрясение, молва упорно связывала оба эти дела в одно целое. С молвой бороться бессмысленно, но с человеком-то можно!
Или это не совсем человек, а, как утверждали некоторые, посланник дьявола? Иначе чем объяснить его феноменальные успехи во всех предприятиях, в дерзком бегстве, в уничтожении эскадры, в той свободе, с которой он пускается в любые дела?
Уже не говоря о кратком времени, которое потребовалось самозваному командору с французским прозвищем, чтобы от полной безвестности подняться к вершинам славы.
И если мужчины думали о противнике исключительно как о враге, пусть и отдавая ему дань невольного уважения, то в памяти Мэри то и дело всплывали картины их случайных встреч.
Залитая кровью палуба «Виктории», смертоносный танец Санглиера, прокладывающего путь сквозь толпу отчаянно сопротивляющихся последних защитников фрегата. Поединок с ним, когда остальные уже сдались. Сейчас, в отдалении от битвы, девушка вспоминала, что Командор только защищался от ее натиска, не сделав ни одной попытки перейти в контратаку. Даже шпагу из ее руки он выбил так, словно старался ни в коем случае не причинить боль.
А еще было прощание. Риск, на который пошел предводитель пиратов, дабы доставить пленницу к родным для нее берегам, избавить ее от неприятностей нахождения среди буйной вольницы.
И был визит к прежнему губернатору. Сообщение, что отец и сэр Чарльз по-прежнему находятся на острове, снабженные всем необходимым. Ее выстрел, невольные объятия… Тело жило памятью о крепких руках, ласковом прикосновении ладони к волосам, ощущением того, как приятно чувствовать собственную беззащитность…
Эти воспоминания Мэри изо всех сил гнала прочь, только сил почему-то оказывалось слишком мало. Совсем как в тот момент, когда она припала к груди Санглиера и никак не могла, да и не хотела отодвинуться прочь…
А потом была последняя встреча. Рык Командора, отгоняющего прочь своих головорезов в тот самый момент, когда Мэри думала лишь об одном: не попасть к нападавшим живой. Его нешуточная угроза самолично расправиться с любым насильником. Оружие, полученное ею из его рук. Короткая совместная прогулка, непонятно, для кого более рискованная – для нее или все же для ее провожатого? Одно слово – и встреченные солдаты открыли бы такой огонь, что хоть одна пуля нашла бы свою цель, и не было бы сейчас никаких проблем…
Как оказалось, о последнем случае помнила не одна Мэри.
Сэр Чарльз грузно поворочался в кресле и повернулся к дочери своего друга:
– Я хорошо понимаю вас, леди, и тот несравненный риск, когда вы находились рядом с Санглиером, но было бы лучше, если вы как-то сообщили солдатам, кто именно находится с вами.
– Я поступила так, как сочла нужным, – ледяным тоном отчеканила Мэри. – Командор Санглиер пришел ко мне на помощь в тот момент, когда остальные предпочли сбежать, нимало не беспокоясь о моей судьбе.
Упрек был жестоким. И пусть мужчины уже объясняли девушке ситуацию, им поневоле захотелось оправдаться вновь.
– Мы послали к вам сэра Генри, дабы он нашел вас и предупредил о срочной необходимости оставления города… – Вид у лорда был несколько виноватым.
Он понимал, что гораздо лучше было бы самому заняться спасением дочери, но обстановка заставляла торопиться, а сэр Генри не только вызвался найти некстати отправившуюся на раннюю прогулку леди, но и дал слово, что сделает все, дабы доставить ее в безопасное место.
Доставить Мэри в безопасное место он не сумел, но сделал действительно все. Тому доказательство – его отчаянная попытка застрелить Санглиера. Попытка, едва не увенчавшаяся успехом.
– Не забывайте, леди, что встреча с нами была главной целью пиратского нападения на город, – напомнил со своей стороны сэр Чарльз.
– Так и встретились бы с ним. Я же передала вам, что командор Санглиер настоятельно просил явиться к нему для беседы, – напомнила девушка.
– И вторично попасть к нему в плен, – саркастически усмехнулся сэр Чарльз.
– Я уверена: плена не было бы, – твердо ответила Мэри. – Речь шла именно о беседе. Как сказал командор Санглиер, вы сами очень жаждали поговорить с ним, и он просто пошел навстречу вашим желаниям.
– В присущей ему форме. – Толстяк вновь не удержался от ехидного замечания.
– Но вы же не думаете, сэр Чарли, что наш противник мог согласиться предстать перед вами в качестве пленника. Вы же сами установили, что Командор был продан раненым в рабство, сбежал и только после этого занялся своим нынешним делом.
Когда-то толстяк частенько возился с дочерью своего приятеля, совсем как родной дядя. С тех пор по детской привычке Мэри частенько звала его Чарли. А вот называть Санглиера Командором она стала недавно, но с завидным постоянством. Не то из-за уважения, не то подчеркивая положение, занятое Санглиером среди пиратов.
Ее фраза вызвала у мужчин сдержанный смех. Так лорд и сэр продемонстрировали, что вполне оценили юмор своей собеседницы. Знакомые с Командором не понаслышке, они, разумеется, не считали, что он согласится быть пленником. Но и не думали, с какой видимой легкостью сумеет одолеть команду «Магдалены», тем более, по рассказам Коршуна, вначале дела шли настолько хорошо, что ни к какому похищению прибегать не пришлось.
Санглиер сам поднялся на борт в сопровождении одного моряка, велел выходить в море, но дальше…
– Знаете, уважаемая Мэри, если мы не найдем способ нейтрализовать вашего благородного многоженца, то нам явно будет не до шуток. Надо любым способом заставить его убраться из Архипелага. Во Францию, на родину, к дьяволу, к женщинам, раз он до них так охоч, куда угодно. Вы-то обойдетесь лишением титула, но нам с вашим отцом не сносить головы, – серьезно произнес сэр Чарльз.
Девушка прикусила губу. Видно, ей было неприятно упоминание единственной слабости Командора, да и угроза, нависшая над отцом, – вещь далеко не шуточная.
– Извините, господа. – Мэри поднялась и прошествовала к выходу.
Отец задумчиво посмотрел ей вслед, повернулся к сэру Чарльзу и односложно спросил:
– Вы думаете?..
Его друг ответил красноречивым вздохом:
– Увы, мой лорд! Но знаете, мне почему-то кажется, что оно и к лучшему. Гордость не позволит вашей дочери запятнать фамильную честь. Но эта же гордость заставит нашего противника почувствовать, что не он хозяин здешних вод и земель. По крайней мере, я очень надеюсь на это. Более того, похоже, это вообще последняя наша с вами надежда.
