Андрей сразу понял, чего добивается этот мерзкий мужчинка, но решил прикинуться дурачком и заставить его самолично озвучить просьбу.
– Еще раз, господин Попугайцев: какую информацию вы рассчитываете получить от меня?
– О планируемых операциях флота, – удивленно посмотрел биржевик на адмирала. – И эти сведенья, ваше высокопревосходительство, смею вас уверить, будут очень щедро оплачены.
– Вы с ума сошли? – Андрей просто удивлялся своему долготерпению. Если бы не поручик за дверью, то наглец давно бы закувыркался по полу. Весьма вероятно, что со сломанной челюстью. – Вы просите, чтобы я делился с вами оперативными планами флота?
– Клянусь честью, ваше высокопревосходительство, сведенья эти будут использованы исключительно в коммерческих целях!
– Честью он клянется, урод! – возмущение Эбергарда требовало немедленного выхода. Желательно, в виде пинания ногами совершенно обнаглевшего и зарвавшегося «финансиста», но контрразведка просила потерпеть…
– И какие, позвольте полюбопытствовать, сведенья вас могут интересовать?
– О! Самые разные, – расплылся в улыбке Попугайцев. – Например, нам известно, что планируется десантная операция на берега Босфора…
– Да что вы говорите! И откуда у финансиста такая информация?
– Ваше высокопревосходительство… – Визитер даже не пытался изобразить стеснение. – Ну, вы же взрослый человек и должны понимать, что, кроме вашего штаба, есть еще и Ставка, где тоже имеются наши люди…
– Так что вам нужно конкретно?
– Дата десантной операции. Хотя бы приблизительно. Вы представляете, как можно будет сыграть на турецких, германских, австрийских и российских акциях, если своевременно узнать о времени вашей атаки на Босфор? Это же совершенно непредставимые деньги! И вы, разумеется, получите весьма солидную премию.
– Сколько? – Андрей решил, что имеет смысл разговорить визитера.
– Только за приблизительную дату начала десантной операции – двадцать тысяч рублей… Ладно – двадцать пять.
– Что-то не особо много вы предлагаете.
– Так это только за один раз. За приблизительную дату. – Биржевой маклер подумал, что ему удалось-таки подцепить на крючок адмирала. – Но вы ведь еще и соотносите свои действия с Николаем Николаевичем Юденичем. Сведенья о действиях Кавказской армии будут оплачиваться отдельно. Информация о вводе в строй «Императрицы Марии» – тоже.
– И откуда вы возьмете столько денег? Глядя на вас, не скажешь, что ворочаете миллионами, – Эбергард иронически посмотрел на раздухарившегося просителя.
– Неужели вы могли подумать, что я один обладаю такими возможностями, ваше высокопревосходительство? Я представитель компании финансистов…
– И кто еще входит в эту компанию?
– Этого я вам сказать не могу. Не имею права…
– Скажешь, гнида… – Даже сам Эбергард не услышал и не заметил того момента, когда в кабинете появился Леонидов.
– Я не понимаю… – Попугайцев попытался изобразить удивленное негодование…
– Поймешь. – Поручик скупо хлестанул коммерсанта по физиономии. Удар выглядел совершенно неэффектным, но биржевика весьма качественно приложило о стену.
– Поручик, – прикрикнул Андрей, поняв психологию действий контрразведчика, – попрошу не пачкать кровью обстановку моего кабинета. У себя там можете ему хоть кишки на шомпол наматывать, но не в моем доме.
– Прошу прощения, ваше высокопревосходительство. – Легкая улыбка Леонидова дала понять адмиралу, что он понял и оценил… Еще один удар в правый бок заставил Попугайцева схватиться за печень и завыть.
«Правильно, – подумал Эбергард, – молодец поручик – совершенно никаких эмоций не выказывает, пусть эта тварь почувствует себя просто куском мяса, который равнодушно разделают на антрекоты, – за счастье сочтет возможность выговориться…»
Леонидов тем временем распахнул дверь в кабинет и призывно махнул кому-то рукой, затянутой в перчатку.
Нарисовались двое в штатском и проворно сгребли ошалевшего «пациента» под руки. Тот, слегка придя в себя после совершенно неожиданного контакта организма с кулаками поручика, пытался оглядываться на адмирала, все еще надеясь, что произошло какое-то недоразумение…
– Ваше высокопревосходительство! – донесся жалобный голос из-за поворота коридора. – Как же так?! Ведь сам Григорий Ефимыч…
– Премного благодарен, ваше высокопревосходительство, – щелкнул каблуками Леонидов. – Очень жаль, что вы не сочли возможным притвориться согласным на его предложения – открывались великолепные возможности поставить противнику дезинформацию.
– Вы не забыли, поручик, что мне еще и флотом надлежит командовать? И это занятие, смею вас уверить, занимает немало времени. Так что участвовать в ваших играх «плаща и кинжала» мне категорически некогда.
– Прекрасно понимаю, ваше высокопревосходительство. – Это словосочетание уже здорово било Андрея по ушам, но не предложишь же поручику или тому же самому Попугайцеву общаться «без чинов»?
– Надеюсь, что если контрразведка на допросах этого человека выяснит что-то важное для флота, то мой штаб будет извещен?
– Можете не сомневаться, ваше высокопревосходительство! Разрешите идти?
– Ступайте! Всего доброго!
– Честь имею! – Леонидов развернулся на каблуках и покинул кабинет Эбергарда.
Андрей даже не успел собрать мысли в кучу после столь насыщенного событиями и эмоциями вечера, как затрезвонил телефонный аппарат.
– Слушаю.
– Андрей Августович, это Плансон, – представление было совсем не лишним, ибо узнать человека по телефону в те времена являлось возможным далеко не всегда.
– Слушаю, Константин Антонович!
– Юденич начал!
– Что «начал»? – откровенно «сту́пил» Андрей.
– Штурм Эрзерума!..
Генерал Юденич пребывал в том состоянии, которое обычно вызывало у подчиненных желание оказаться где-нибудь подальше от начальства. Победой под Сарыкамышем Кавказ был надежно и надолго защищен от вражеского нашествия. Кавказская армия смогла получить заслуженный отдых и приступить к своему устройству. Но поступившие из Ставки распоряжения требовали наступления, причем сразу по нескольким направлениям, что при выделенных силах и снабжении было очень рискованно. Конечно, флот сделал все, чтобы затруднить доставку грузов и пополнений турецким войскам по морю, но сушу перекрыть он не мог, и турки, пусть и с трудом, но восстанавливали свою армию. А у его войск не хватало патронов и снарядов, орудий и пулеметов. Дошло до того, что добровольческие армянские дружины пришлось вооружать трофейными турецкими винтовками.
