– Значит, соображать научились. Уже хорошо. Сядьте, майор! Не испытывайте мое терпение. Мне нужно с вами поговорить. А пистолет ваш я пока заберу.
Фон Бюлов медленно сел в кресло.
Его собеседник присел на стул, еще не остывший после сидевшего в нем ранее обер-лейтенанта.
– Изучаете рапорт? – стволом револьвера показал он на стол. – Разрешите полюбопытствовать?
Майор молча толкнул в его сторону лист бумаги.
– Благодарю. Так… ага… хм, тридцать человек? Однако…
Он вернул лист бумаги на стол.
– В данном документе есть ошибка.
– Там их много.
– Я имею в виду нечто иное. Там неправильно указано количество нападавших.
– Хотите сказать, что их было больше?
– Ненамного. Но дело не в этом. Непосредственно бой вели всего два человека. Остальные играли роль оцепления. Чтобы никто не сумел убежать.
– Не понимаю вас. Оцепление? Зачем?
– Я уже сказал вам, чтобы никто из окруженных не сумел убежать.
– Но… почему?
– Экзамен сдавали.
– Что?!
– Вы когда-нибудь слышали о подразделениях специального назначения НКВД?
– Нет.
– Возможно. Тем не менее, они есть. Так уж вышло, что ваши солдаты подвернулись им под руку, когда они направлялись для сдачи экзамена. Имеется в виду экзамен на тему 'Штурм противника в населенном пункте'. Вот и решили далеко не ходить. Этот дом или другой – какая разница?
– И вы хотите сказать, что все это сделали два человека?
– А что ж тут такого невероятного? В истории нашего подразделения были бои и посерьезнее. Двадцать человек взяли штурмом укрепленный дом, оборонявшийся батальоном солдат. И потеряли всего четверых.
– И что вы хотите от меня?
– Понимания, господин майор. Вы ведь солдат?
– Да!
– Я тоже. Пусть вас не смущает этот наряд. По званию я даже старше вас. Не мог же я идти по городу в советской военной форме? Нет, не сомневайтесь, дошел бы все равно. Только вот спокойного разговора не получилось бы.
– Что вам нужно?
– Вы можете указать в своем рапорте, что нападение было совершено регулярной частью войск РККА?
– Могу. А зачем? Что это даст мне или вам?
– У вас не будет основания подвергать репрессиям местное население. Оно не отвечает за армию. Партизаны – другое дело. Но их в деревне не было.
– Но полицай…
– Подпишет то, что вы ему скажете. Он же не совсем еще выжил из ума?
– Вы его видели?
– Нет. Хотите, чтобы и его я навестил? Без проблем.
– Допустим… а мне от этого какая польза?
– Большая, господин майор. У вас тыловые части, не предназначенные для борьбы с профессиональными диверсантами или регулярными частями Красной армии. Вот увидите, к вам будет мало претензий со стороны руководства.
– Но есть еще и пострадавший немецкий офицер… Он сын влиятельного человека. И он не оставит без последствий выходку этих… девиц.
– А-а-а… вот вы что имеете в виду. Можете про него забыть. Досадное совпадение, не более.
– Он будет жаловаться!
– Не будет.
– То есть?
– А он уехал.
– Куда?
– Не знаю. Но слишком далеко, чтобы суметь оттуда пожаловаться на вас.
– И… когда же он… уехал?
– Два часа назад. Часовой у его дома может это подтвердить.
Фон Бюлов побарабанил пальцами по столу.
– И вы хотите меня уверить, что эта деревня вам безразлична?
– Скажем так, господин майор, мне бы о ч е н ь не хотелось, чтобы ее жители как-то пострадали. Я обладаю весьма плохим характером и неважной памятью. Могу и забыть то, что некоторые люди непричастны к происходящему. Правда, здоровье у меня крепкое и сил хватает. Так что добраться в своей зловредности и забывчивости могу достаточно далеко. Даже и в Рейх… да и не один я тут такой…
– Ну, если вы гарантируете, что капитан Крайновски не напишет жалобы…
– Не напишет.
– Тогда… я готов принять вашу версию событий…
– Отлично! – мужик встал со стула. – Ваш пистолет, без патронов, разумеется, будет лежать на крыльце. Денщик, пьяный в стельку, лежит на кухне.
– Он… жив?
– Будет жить. Меньше надо пить, тогда и ноги не будут на ровном месте подворачиваться. Засим разрешите откланяться. Прощайте, господин майор…
Стукнула дверь. Фон Бюлов посидел еще некоторое время за столом, поднялся и вышел на крыльцо. Прямо под ногами лежал его 'вальтер'. Сунув его в карман, майор окликнул часового. Тот подбежал, придерживая карабин.
– Слушаю, герр майор!
– Кто-нибудь подходил сейчас к дому? Или отходил от него?
– Никак нет, герр майор!
– Ты точно в этом уверен?
– Я не отходил от крыльца более чем на пятнадцать шагов, герр майор! С той стороны ходит второй часовой!
– Свободен… – фон Бюлов вернулся в комнату. Сел за стол и пододвинул к себе чистый лист бумаги. Надо было писать рапорт…
Пройдя темными улицами до окраины, я выбрался из города. Нет, явно тут немцы какие-то квелые стоят. Патрули ходят только в центре, на окраинах их почти что и нет. Хотя… Что в этом городе охранять? Железной дороги тут нет, значит, нет и станции. Хилый заводик на окраине военного значения явно не имеет. Ни немцам, ни партизанам он особенно и не нужен.
Отмахав по дороге около километра, сбавил ход и стал приглядываться к кустам. Ага, вот! Свернув с дороги, я углубился в лес. Не прошел и ста метров, как был остановлен щелчком затвора.
– Тихо-тихо, дядька Хрисанф! Это я!
– Фу ты… я уж думал, что тебя там… того… задавили уже.
– Не выросла еще такая давилка у фрицев! Как там наш клиент?
– Кто?
– Немец этот как – не подох еще?
– Чего ему будет, кабану эдакому? Лежит вон…
Подойдя к машине, я выволок оттуда пресловутого капитана. Выдернул кляп.
– Уф!
Судя по тому, как он жадно вдыхал воздух, кляп дядька ему сделал основательный.
– Говорить можете?
– Да… что вы от меня хотите?
– Правильно ли я понял, что вы являетесь ответственным за перевозки в прифронтовой зоне?
– Да, это действительно так.
– Хорошо. Теперь подумайте, чем вы можете быть полезны советскому командованию? Иными словами, вы должны иметь очень веские доводы, чтобы я не убил вас прямо здесь. До фронта семьдесят километров, и я не собираюсь тащить вас на спине просто так.
Немец молчал недолго. Потом он заговорил… Даже с учетом того, что он перескакивал с одного на другое, знал он действительно много. Вот и готов мой пропуск к своим. По крайней мере, первый разговор с нашими я выдержу. А дальше… дальше будем посмотреть…
– Ну, вот и все, дядька Хрисанф. Здесь наши дорожки и расходятся. Я к фронту пойду, а ты к девчонкам топай. Трудно им без тебя-то будет.
