– Сколько? – спросил Лукулл.
– Насчитали восемьдесят, – поглаживая серьгу в виде древней критской секиры, ответил Ласфен, загорелый дочерна крепкий бородач средних лет, одетый чрезвычайно пестро и пышно.
– Твои люди не ошиблись? – недоверчиво поинтересовался Дамагор.
Пират смерил родосца презрительным взглядом и бросил:
– Не веришь, считай сам.
– Не ссорьтесь, почтенные, – поспешил вмешаться Лукулл, который в отличие от родосца критянину сразу поверил. Действительно, разбойные охотнее преувеличили бы силы врага, ведь так больше шансов, что начальство придумает уклониться от драки, лезть в которую алифорам не очень-то хотелось.
Союзники не знали, что половина понтийского флота, семьдесят кораблей, осталась у берегов Эвбеи.
– Где стоял этот пост? – спросил Дамагор.
– В двадцати стадиях.
– Дозорные ждали, пока корабли достигнут их, или сразу отправили гонца? – спросил Лукулл.
– Полагаю, ждали, – ответил доселе молчавший египетский наварх Тимофей, сухощавый старик, когда-то черноволосый красавец, а ныне совершенно седой, покрытый шрамами и морщинами, но по-молодому подтянутый, – иначе как бы они их пересчитали?
– Под парусами идут? – продолжал расспросы Лукулл.
– Ветер неблагоприятный, – покачал головой Тимофей.
– Стало быть, сразу смогут вступить в бой, – твердо заявил Дамагор.
– Когда они здесь появятся?
– Двадцать стадий... – Дамагор пожевал губами, прикидывая, но Тимофей опередил его:
– Где-то через четыре клепсидры[68], если гребут обычным походным темпом.
– Пока будем выбирать якоря и строиться, они уже будут здесь, – заметил Дамагор, – с преимуществом в маневре. А, учитывая небольшой численный перевес, я бы на месте Неоптолема постарался охватить фланги и вытолкать нас на берег.
Он рассуждал спокойно, без какого-либо напряжения в голосе.
– Что ты намерен делать? – спросил родосца Лукулл.
– Разбить Неоптолема, – спокойно ответил Дамагор, – нужно не дать им развернуть строй.
– Каким образом ты воспрепятствуешь этому? – спросил Лукулл.
– Пошлю в бой небольшой передовой отряд, который смешает их ряды, не даст им перестроиться из колонны, или хотя бы замедлит развертывание.
– Припоминаю... – задумчиво проговорил Лукулл, – что ученые мужи пишут о битве при Липарских островах в первую нашу войну с пунами. Очень там все похоже было на наше нынешнее положение и твой совет, почтенный Дамагор. Не знаю, слышал ли ты о ней. Пуны там, выйдя походной колонной из-за мыса Тиндарид, не ожидали встретить стоящие на якоре корабли консула Гая Атилия, но не стушевались и пошли в атаку. Атилий бросился навстречу с десятью квинкверемами, пока остальные выстраивались для сражения. Это едва не стоило консулу жизни. Победили наши тогда за счет превосходства в кораблях, которого мы не имеем.
Образованный Луций Лициний знал и о другом сражении той войны – о битве при Милах, где Республика одержала свою самую первую морскую победу. Только вот у берега тогда стояли пуны, и не помог им передовой отряд, призванный смешать ряды римских квинкверем.
Идея Дамагора Лукуллу не нравилась, но никто ничего лучше не предложил, а действовать следовало быстро.
– И кто возглавит передовой отряд? – спросил легат.
Тимофей посмотрел на Ласфена, тот поймал его взгляд и усмехнулся.
– Чего уставился? Нашел добровольца, старик? – поинтересовался пират.
Тимофей перевел взгляд на легата.
– Критские гемиолии смогут выйти быстрее. Маневрировать на них проще.
– Тимофей прав, – сказал Дамагор, повернувшись к критянину, – послать вперед лучше всего именно твои корабли, почтенный Ласфен.
– В случае нашей победы твои люди получат право первыми выбрать трофеи, – добавил Лукулл.
– А кабан-то не знает, – усмехнулся пират, – что шкуру его уже поделили.
На совете присутствовали несколько трибунов. Один из них, Гай Постумий, видя колебания вождя критян, выступил вперед.
– Легат, позволь мне пойти в бой на корабле Ласфена, – обратился он к Лукуллу.
Пират удивленно покосился на трибуна. На лице Ласфена явственно отразилось сомнение в душевном здоровье римлянина, соседствующее с уважением.
– И охота тебе, парень, в самое пекло лезть?
– Чтобы ты не думал, будто римляне предпочитают таскать каштаны из огня чужими руками, – ответил Постумий.
– Ишь ты... – сверкнул зубами критянин, – а я уже решил, что ты опасаешься, как бы трусливые алифоры не сбежали.
– Я не сомневаюсь в твоей храбрости, – без тени иронии сказал трибун.
– Ну, смотри... Ладно, легат, я согласен. Окропим волны красненьким...
– Хорошо, – медленно произнес Лукулл, глядя Постумию прямо в глаза.
– Все по местам! – Скомандовал Дамагор, – враг уже близко!
Навархи поспешили к своим кораблям. Легат придержал за локоть Постумия.
– Гай, если ты погибнешь, я буду очень огорчен. Но если с тобой погибнут еще несколько римлян, мое огорчение станет несравнимо большим. Возьми с собой марианцев.
– Благодарю тебя, Луций Лициний, – ответил трибун, – но им я доверяю не больше, чем критянам. Фактически, ты предлагаешь мне взойти на корабль Волка в одиночестве. Мне было бы гораздо спокойнее стоять плечом к плечу с испытанными в деле, надежными товарищами.
– Не думаю, что все так плохо, – возразил Лукулл, – я разбираюсь в людях. Возьми с собой этого Севера и его бойцов.
– Хочешь от них избавиться? – спокойно спросил Постумий.
– Ты прекрасно понимаешь, Гай, что это самоубийственная атака.
– Еще бы не понимал...
– Нас мало. Каждым из вас, прошедшим со мной этот тернистый путь, я дорожу. Неизвестно, как поведут себя союзники. Это наш первый бой. Мне придется раскидать легионеров по кораблям, чтобы они сплавили в монолит греков и египтян. Я распылю силы, Гай. Возьми марианцев.
– Хорошо. Повинуюсь.
– Да сохранит тебя Юпитер, Наилучший, Величайший! Знай, я не встречал в своей жизни более доблестного воина, чем ты.
Узнав, с кем ему предстоит идти в бой, Север увидел в том иронию судьбы. На Косе, едва выйдя от легата, когда тот объявил о своем решении задержать марианцев, Квинт не смог совладать с потоком эмоций, хлеставших через край.
– Вы – стадо упрямых баранов!
– Ты слишком много говоришь, марианец, – холодно ответил Постумий.
– Я римлянин! Такой же, как и ты! Мы должны сражаться против общего врага, а не друг, против друга!
– Вы, марианцы, все такие восторженные идиоты? Залили улицы Города кровью и при этом имеете наглость утверждать, что вы такие же римляне? Вы убили моего брата. Будь моя воля, я изрубил бы тебя на мелкие куски.
