— И что с ним стало?
— С Цоем? Он погиб. Автокатастрофа.
— Мало удивительного…
— Если хочешь, можешь утонуть. А может и плыть. Я помогу…
Американец думал недолго. И, в конце концов, сдался.
— Хрен с тобой, русский. Теперь я понимаю, почему вы выиграли Вторую мировую.
— Мы ее не выиграли. Мы ее проиграли. Только не сразу. Доедай, что осталось и пошли. Будет долгий день…
Что было бы, если бы американец не согласился? Ну, во-первых — он согласился. Во-вторых — он и должен был согласиться — иначе придется признать, что я ни хрена не знаю американцев. Одиночка противостоит системе и выигрывает — сюжет каждого первого голливудского боевика. Это вдалбливают американцам в голову с подросткового возраста — и потому они именно такие. Третье — дочь господина Подольски напрасно завела аккаунт в Фейсбуке и выложила на него и свои фотографии и фотографии своего отца. Но мне бы не хотелось применять это средство, оно — последнее. Если его применять — то начнется бойня. И никого в живых, в конце концов, не останется. Я это понимаю. Надеюсь, что и вы — тоже.
До связи…
Наша машина — мы ее сменили на подержанную Тойоту Камри — стояла в районе стадиона Джафлан, недалеко от того места, где Садр-Сити переходил в район Джамилля и бывшей стены. Там было место для встреч, тут собирались футбольные фанаты, которых в Ираке полно, тут же торговали катом — в общем, оживленное место и никому ни до чего нет дела, пока ты что-нибудь не выкинул или на тебя не обратили внимания. В таких местах — бойтесь обратить на себя внимание, арабская толпа собирается мгновенно и не имеет жалости.
Мы переоделись в местное. В машине было жарко, но мы терпели. Не желая слишком много пить — пропотеешь моментально, потом пот высохнет и одежда превратится в терку — я катал во рту камешек, который тут же подобрал и очистил от пыли. Так лучше выделяется слюна, арабы так делают. ЦРУшник — посмотрел на меня как на сумасшедшего…
Хрен с ним, пусть смотрит…
Нужный нам человек — прибыл на двух машинах. Две Тойоты ЛандКруизер, подержанные, но вполне еще ходкие, судя по ярким наклейкам и обилию хрома — модификация «специально для Персидского залива». Такие — тут обожают покупать отморозки уровня… ну, скажем, бандитского бригадира. Бригада здесь — это двадцать — тридцать человек, обычно одного рода или племени…
— Он?
— Он… — я отстегнул ремень — я пошел.
— Удачи… — сказал американец, не скрывая скептицизма.
Перед «кукурузером» — меня остановили двое с автоматами, обыскали. Местные — на это не обратили никакого внимания, все в порядке вещей. Тут вообще… все ненавидели американцев, пока те были здесь, ненавидят из сейчас — но в то же время постоянно, почти по-детски копируют их. Любой блатной урод — обзавелся сейчас личной охраной, и любой гребаный охранник с автоматом — теперь считает своим долгом проявлять власть, обыскивая кого не попадя — хотя по арабским меркам сам факт обыска это унижение. Ничего, пусть обыскивают.
В кукурузере — работал кондиционер, и я, сильно пропотев уже по дороге к машине — почувствовал, как одежд стремительно становится ледяной. Так и простыть — недолго.
— Здравия желаю…
— Ну, здорово… — полковник Иван Леонидович Красин смотрел на меня с интересом и иронией — ты, кстати, в розыске — знаешь?
— Знаю. За что?
— А ты не знаешь? Убийство мирных жителей. Наверное, как начнут разматывать — так и другое найдут. Ответишь и за себя и за того парня.
— Так надо. Поверьте.
Полковник понимающе хмыкнул
— Спрятать надо, или чо? Говори быстрее…
— Нет. Нужна помощь.
— Какая?
Я объяснил какая.
— Ты… — полковник даже слов не мог подобрать — да ты охренел совсем.
— Другого выхода нет.
— Выхода?! П…ц! Да за такое нас всех — отсюда поганой метлой и под трибунал. Это… это звездец просто. Напасть на американцев — ты соображаешь, что говоришь?
— Соображаю.
— Нет, не соображаешь. Да это п…ц неизлечимый. Мало нам тут проблем с бородатыми — так еще и война с американцами будет.
— Не будет.
— Не будет? — скептически переспросил Красин
— Не будет. Мои гарантии…
— Кой… мне твои гарантии, не тебе похоронки писать.
— Если сомневаетесь — спросите Музыканта. Поняли? Музыканта.
— Нет, ну это п…ц какой-то. Мало того, что ты в розыске, так еще и меня под замес тянешь…
— Вы верите в то, что Аль-Малик мертв?
Полковник резко остановился — как конь на скаку
— А это тут при чем?
— При том. Так верите?
Полковник подумал, перед тем как сказать. Я напряженно ждал — если скажет, что верит, из машины можно выходить. С места его не сдвинешь.
— Нет — сказал он — не верю. Один раз ошиблись. Пока не увижу труп своими глазами — не поверю…
— И я не верю. В конвое — будет следовать тот, кто знает правду. Мы его возьмем. И выколотим все из него.
— Нет, это точно п…ц.
— Это наш единственный шанс. В Багдаде скоро состоится саммит глав государств — а мы ни хрена не продвинулись в оценке и парировании угрозы. Кстати, что-то новое есть?
Полковник махнул рукой
— Да чего там новое. Дрочат, как всегда. Мудрецы по мелкой вспашке.
— Вот то-то и оно. Они пока выложили на стол одного козыря: Аль-Малика — напомнил я — но не исключено, что есть что-то еще. Что-то, о чем мы ни сном, ни духом. Все знают на каких соплях все держится — и вы тоже. Достаточно одного взрыва — и весь регион покатится в тартарары, как это было в тринадцатом.
…
— … и никто, заметьте, никто не заинтересован в том, чтобы вываливать свое грязное белье. Все что-то скрывают, все с чем-то мирятся — а итогом будет теракт, который перевернет весь мир. Я это чувствую…
— А при чем тут американцы?
— При том, что среди них есть тоже разные люди. Кто-то готов — бросить весь регион в топку гражданской войны, целоваться в десны с любыми ваххабитами — только бы не допустить сюда нас. Вы сами помните, что было в Сирии. Кто-то — считает, что враг есть враг, и он не станет другом от того, что съест вашего недруга. Столкнем американцев лбами — много выиграем на этом…
Полковник махнул рукой
— Музыкант, говоришь?
— Он самый. Он в курсе, что я делаю.
— Ладно, поговорю. Облажаешься — лучше на глаза не попадайся. Я серьезно.
— Благодарю — я протянул руку
— Пока не за что. Давай…
Мой новый напарник — ждал меня в машине.
— Как прошло?
— Он согласился…
Американец — покачал головой
— Я думал, ты один такой псих. Оказывается, вы все такие…
