С трудом справляясь с дрожью, Альберт заставил себя сосредоточиться и, напрягая зрение, принялся громко читать вслух. Таинственные латинские слова гулко разносились в подземелье. Пересохло в горле, но историк продолжал читать, часто сглатывая и не обращая внимания на стоны начавшего приходить в себя Ришо. Зачитывая последнюю строчку, он услышал дробные шаги на лестнице и приглушенное эхо страшных проклятий барона, но читать не перестал. Как только утихли отзвуки последнего слова, он изнеможенно впился взглядом в туман зеркала, заметив краем глаза, что алхимик поднимает голову, а в конце коридора появился свет факелов. Лязганье доспехов было совсем рядом, когда туман почернел, бросился на него из зеркала, и затянул куда-то головой вперед.
10
Серое небо за окном казалось таким зимним, словно Альберту не удалось выбраться из Средневековья. Однако то обстоятельство, что небо виднелось через застекленное окно, и лежал историк в постели в своей комнате восточной башни, свидетельствовало, что побег из прошлого все-таки случился.
Глупо улыбаясь, Альберт приподнялся на постели, посидел так немного, потом резко вскочил, бросился к двери и отодвинул щеколду. Он выскочил на площадку и выглянул в бойницу, из которой был хорошо виден весь двор. Во дворе стояла машина скорой помощи. Двустворчатая дверь нового крыла была распахнута, санитары тащили носилки.
– Он всегда просыпался раньше меня, – пробормотал Альберт и вернулся в комнату. Затем оделся, подождал, пока реанимационная машина заведется и уедет, и пошел вниз. Но на улицу выходить не стал, а через дверку на втором этаже башни прошел в каминный зал. Там Альберт огляделся, не совсем еще понимая, зачем сюда пришел, и его взгляд упал на одного из рыцарей, стоявших вдоль стены, а точнее, на доспехи в полный рост. Это были не настоящие латы, а имитация, и, по-видимому, не так давно установлены, потому что на комоде еще валялся проспект фирмы-изготовителя. Альберт взял проспект в руки и прочитал:
'Рыцарские доспехи в полный рост – одно из самых оригинальных украшений интерьера. Они являют собой воплощение мужественности, боевого духа и, безусловно, романтики Средневековья. Различное исполнение доспехов, тонкая работа мастеров, удивительные, волнующие геральдические символы, украшающие стальную фигуру, – и вот вы уже задаетесь вопросом: кем мог быть этот рыцарь, кому он служил, чьи интересы защищал? Фигура рыцаря, свидетеля вековых тайн и сражений, – это подарок, о котором можно мечтать!'
Альберт вспомнил Бланку и задумался о ее судьбе. Оставалась надежда, что Уолш сразу же после перерождения будет убит рассвирепевшим бароном. Вряд ли капитан дотянет даже до виселицы. Хотя теперь, Альберту было жалко даже англичанина. Но ради Бланки капитан должен умереть.
Историк вытащил из руки рыцаря боевой цеп и взвесил его на руке. Затем, покрепче ухватившись, неожиданно для себя размахнулся и тяжелым ударом снес шлем, который с ведерным звоном покатился по полу.
– Я смотрю, вы вошли во вкус.
Альберт резко оглянулся и увидел Крушаля, заходящего в зал через маленькую дверь со стороны нового крыла.
– Я бы на вашем месте не приближался, – мрачно сказал Альберт, стиснув рукоять цепа.
– Я думал, что вы, как историк, будете мне благодарны за то приключение, которое для вас так хорошо закончилось. А трудности…
– Трудности выковывают настоящий характер?
– Я бы не сказал. Скорее, настоящий характер проявляется в трудностях. Иначе я не знал бы среди своих многочисленных знакомых так много сдавшихся людей. А ведь трудностей, выпавших на их долю, достаточно, чтобы выковать из них целую железную армию, – Крушаль отечески улыбнулся. – Но в любом случае вы ведь хотите услышать, как все было на самом деле?
– Говорите.
– Сначала ответьте мне: почему здесь вы?
– Не собираюсь с вами ничем делиться.
– Но я в ответ поделюсь тем, что интересует вас. Клянусь, я расскажу только правду.
Альберт некоторое время молчал, уничтожающе глядя на старика, но на того это не произвело никакого впечатления.
– Что ж… За день до возвращения в Курсийон я узнал, что вернуться может только один из нас. Это и есть ответ на ваш вопрос: почему я.
– Понятно, – Крушаль задумчиво смотрел в пол. – А узнали где?
– В монастыре.
– Понятно, – механически повторил он, хотя видно было, что такой ответ озадачил. – Ну а какие вопросы у вас?
– Как вы видите, я здесь, и значит, мне удалось разобраться с основными вопросами самому. Например, я знаю, что Николас, Ришо и Филипп – один и тот же человек… Вот только мне нужно отдать ключ Жан-Пьеру, – Альберт вынул из кармана и со стуком положил на столешницу ключ от домика. – Что с ним?
– Что ж, судя по тому, что первый же вопрос имеет глубоко второстепенное значение, вы не любите читать книгу с конца и оставляете основные загадки на потом. А Жан-Пьер – настоящий управляющий, работавший у Николаса – приедет уже сегодня вечером. Это бесхитростный человек. В детстве я думал, что облака мягкие, как подушка. Не удивлюсь, если он так думает до сих пор.
– Кстати, как вы узнали, что я его нашел?
– Прослушивающее устройство в домике. Помните фразу, которую тогда недоговорил Жан-Пьер: 'На самом деле управляющий это…' Он хотел сказать: 'это я'.
– Ясно. Значит, его временно отселили, потому что Николас хотел сам выглядеть управляющим, а на молчание Жан-Пьера нельзя было положиться. А кто был тот человек, который должен был привезти в Курсийон какой-то ключ? Я подслушал случайно…
Крушаль озадаченно задумался, но тут же рассмеялся:
– Имелся в виду Жан де Бертье, который вернулся в замок и привез манускрипт. Но только в прошлом.
– Вот оно что, – пробормотал Альберт. Все происходившее ранее стало обретать смысл. – А я думал, речь идет о настоящем времени, не понимая тогда, что Филипп – это еще и Ришо, – Альберт поджал губы и покачал головой. – Ну а зачем весь этот маскарад с управляющим? Я не вижу логики, ведь морочить мне голову он мог и в качестве хозяина Курсийона.
– Как вы знаете, замок продается. Точнее, уже продан, ведь сделка завершена. Избежать продажи было никак нельзя. Николас же был крепко связан с зеркалом и с замком. Манускрипта на руках еще не было, была только неизвестность. Вдруг окончательное возвращение в настоящее зависит от присутствия в замке? Это вот вы взяли да уехали в Брессюир, и ничего не случилось. Просто вы не задумывались о последствиях. А вдруг ночевка в другом месте оставила бы вас в прошлом навсегда?
– То есть Николас рассуждал так: старого хозяина в замке никто терпеть не станет, это нонсенс, а управляющий некоторое время может понадобиться. По крайней мере до тех пор, пока не будет найден манускрипт?
– Совершенно верно.
– Николас умер? – вдруг спросил Альберт. Этот вопрос давно вертелся у него на языке, но он не решался спросить.
– Да. Я ведь каждое утро заходил к нему и узнавал, все ли в порядке, – голос Крушаля в первый раз дрогнул. – Он почему-то всегда просыпался на час раньше вас… Но сегодня он не проснулся. Врач сказал: сердце остановилось во сне, добавив, что так умирают любимые Богом люди. Как вы думаете, он остался в прошлом?
– Если так, то ему не позавидуешь, – сказал Альберт. Он наконец увидел, что все еще держит цеп в руке, и теперь сунул рукоять обратно в перчатку безголовому рыцарю. – Хотя мне кажется, что упоминание Бога в его случае не уместно. И настоящая его смерть будет, скорее всего, тяжела… Но у меня остался еще один вопрос. Какое отношение ко всему этому имеете вы? Дружба как-то не вяжется со всей этой историей. У меня мелькнула было мысль, что вы его отец, но нет… Даже для друга у вас слишком сухие глаза.
Крушаль подошел к окну, так что перестало быть видно его лицо, и заговорил:
– Николас был моим учеником. Даже не учеником, а скорее, помощником и… поставщиком средств. Для человека тайной науки он был слишком неусидчив. И лаборатория в подвале – моя. Долгие годы я проводил там опыты, пока мы не занялись зеркалом. И это зеркало погубило его.
– Я думаю, это вы погубили его. И образ управляющего – ваша задумка. Вы не хотели терять лабораторию и решили, что в роли управляющего Николас еще долго будет обеспечивать вам туда доступ. Хотя, теоретически вы могли бы замуровать ход на второй уровень и еще многие годы ходить в подземелье через тайную калитку в подножии холма.
С растерянной полуулыбкой Крушаль оперся о стол. А потом неожиданно зло проговорил:
– Причем тут образ управляющего? Его погубило зеркало! И если хотите – вы, вернувшись вместо него.
– Как удобно…
– Альберт, – агент взял себя в руки и глубоко вздохнул, – а ведь я хочу предложить вам стать моим учеником. Вы хорошо образованы и умны. Я открою вам такие тайны природы, о которых вы…
