— Скажу только, что мне достоверно известен тот факт, что план нападения на Перл-Харбор изначально был придуман не в Токио. — С еле заметной улыбкой заметил Сметанин.
— Что?!
— Не переживайте. Ваши генералы и адмиралы не предатели. Но ситуацию с американцами не стоит недооценивать. Они умело манипулируют плохо контролируемыми амбициями и эмоциями вашего генералитета. Вы ведь дипломат и не хуже меня знаете, как плохо принимать решения под влиянием эмоций, особенно когда разум застилают амбиции переходящие в грезы.
— И что, кроме доброго совета может предоставить Японии Советский Союз? — Чуть подумав, произнес Того. — Ведь получается, что в этой войне мы будем представлять и ваши интересы тоже.
— Верно. Нам известны планы Японии относительно Юго-Восточной Азии, и мы считаем, что вы вполне способны их реализовать. Поэтому мы можем предложить вам поставки нефти в обмен на каучук и прочее ценное тропическое сырье. Кроме того, в ваших руках есть тот же Китай с его замечательными запасами. Думаю, тем же чаем вы вполне в состоянии поделиться. Позже, если отношения между нашими державами войдут в конструктивное русло, мы сможем начать поставки высококлассного авиационного бензина с октановым числом в сто. Причем, не этилированного. Также можно будет обсудить вопросы поставки алюминиевых сплавов. Ограниченного, конечно, объема, но все-таки нам есть о чем говорить в плане торговли.
— Вы делаете очень интересные предложения, — задумчиво произнес Того. — Однако я не могу сейчас принимать решения. Мне нужны консультации.
— Мы вас прекрасно понимаем, — кивнул Сметанин, — и не торопим.
Спустя четыре часа. Личные покои министра армии Японии Тодзио Хидэки
— … какой странный разговор, — покачал Тодзио головой. — И что вы хотите от меня?
— Посоветоваться. — Прямо произнес Того. — Вот тот пакет, который передал мне господин Сметанин и я хотел бы вас попросить оценить то, насколько близко к реальности его содержимое.
— Так вы ему верите?
— Он меня заинтриговал.
— Ну что же, давайте посмотрим, что они там навыдумывали… — произнес Тодзио и открыл пакет. Смотрел он молча, благо, что все документы были тщательно переведены на японский язык. И чем дальше он читал, тем сложнее ему становилось сохранять невозмутимость лица, что отчетливо видел Того.
— И каков ваш вердикт? — Спросил Того, после того, как Тодзио закончил чтение.
— Совершенно не укладывается в голове. От чтения этих записок осталось впечатление, что русские знают о подготовке нашей военной операции больше, чем мы. Это…
— И не только русские.
— Что?
— Нам намекнули, что вся японская дипломатическая переписка читается шпионами США. Причем, менять коды не рекомендовали, ссылаясь на то, что взломают и очень быстро.
— Мы их так и послушаемся! — Попытался съязвить Тодзио.
— Проверим. И если они правы — послушаемся. — Невозмутимо ответил Того. — Как вы считаете, эти заметки можно написать зная только сам факт нашего намерения?
— Вряд ли. — Покачал головой министр армии. — Тут фигурируют данные, которые нельзя предположить. Но беда в том, что никакого утвержденного плана пока еще нет. Однако общий вид заметок выглядит так, словно они делались людьми, изучившими те наброски, что у нас имеются. Причем, особенно отмечу тот факт, что замечания дельные и интересные. То есть, назвать эти бумаги подлогом и выдумкой не получиться. — Он на несколько секунд замолчал. — Значит…
— Значит у нас очень большие проблемы.
— Господин Сметанин не намекнул, откуда у него сведения?
— Нет, но намекнул, откуда эти сведения у американцев. Ведь он не заинтересован в падении советской разведывательной сети, в то время как ликвидация вражеской нашими руками его вполне устраивает.
— И кто же это?
— Кто-то из числа генералитета. Он намекнул, что этими людьми манипулируют, пользуясь их амбициями и грезами.
— Очередная охота за ведьмами?
— Для начала я хочу проверить наш дипломатический канал. Если он действительно полностью контролируется американцами, то это…
— Это значит, что нас всех использовали в своих целях. И Советы тоже. Не понятно только зачем им было действовать прямо. Что мешало подкинуть нам информацию через какие-нибудь третьи руки?
— И мы бы поверили? — Улыбнулся Того. — Кроме того, Союз сделал очень прозрачный намек на то, что он хочет с нами сотрудничать. Что экономически, что политически нам это очень выгодно. Даже несмотря на настроения в армии. Особенно после того, как США ввело эмбарго на торговлю с нами авиационным бензином. Поэтому я пришел к вам, а не к нашему многоуважаемому премьер-министру. Тем более, что его звезда уже заходит. Поговаривают, что чем дальше, тем больше он теряет уважение в глазах Императора. А вы… вы можете воспользоваться ситуацией и не только укрепить свое положение в армии, но и отодвинуть от реальной власти тех, кто против нашего сближения с СССР.
— А если Рейх выиграет?
— Вы знаете, я не верю в это. Хотя, если он и выиграет, мы всегда может обернуть свое оружие против своих друзей. Но пока они сильны и не предъявляют к нам никаких претензий, нам нет нужды с ними ссориться. Тем более, что высококлассный авиационный бензин нам просто негде больше взять.
— Вы оставите мне эти документы?
— Не могу. Но мои люди снимут для вас копию. Завтра утром ее доставят вам курьером.
7 июля 1941 года. К юго-западу от Дубно
Василий помнил о достаточных жестких приказах не геройствовать и работать профессионально, что изо дня в день твердили замполиты летному составу по всему фронту. Но в этот момент его охватил какой-то по-настоящему детский азарт. Вот ты, вот враг. И вы мчитесь на встречу друг другу. Практически рыцарский турнир! И Василий не нашел в себе сил отказаться от столь манящей шалости. Вышли в лоб и метров со ста молодой Сталин всадил в «сто девятый» приличную очередь из крупнокалиберных пулеметов и пушек. Кучно так всадил. В капот и двигатель. Однако немец тоже успел выжать гашетку, и очередь пулемета винтовочного калибра прошила И-300 наискосок, повредив чудесным образом все, что только могла повредить.
Заходить на посадку было сложно. Дым, валивший от двигателя, сильно затруднял видимость. Да и машина плохо слушалась руля. Кроме того, пара пробоин приводила к тому, что густой маслянистый дым нетерпимо тянуло в кабину, снижая и без того плохую видимость. Хорошо хоть кислородная маска была надета, так что перспектив задохнуться не намечалось. Но все равно пришлось отстреливать аварийными пиропатронами фонарь. И, несмотря на это, Василий едва справлялся, пытаясь удержать машину и посадить ее по-человечески, а не в овраг с деревьями. Само собой, ругая себя самыми вычурными выражениями. Герой хренов! И машину угробил и сам едва не погиб. Хотя это еще неизвестно. А всему виной гордыня. Не захотел технично немца бить. Удаль молодецкая желтой лавиной в голову ударила…
