Ознакомительная версия.
Колька в ответ рассказал дяде Коле про то, как он гнал стадо через село, как Анашкин вышел из машины, как корова – вот дура! – стеганула его хвостом, как тот упал рожей в навоз, как матерился. Только Колька-то здесь при чем? Никакую корову ни на кого он не натравливал. Просто шел, о своем думал.
Дядя Коля хохотал в голос, особенно когда слушал, как Анашкин в коровье дерьмо влетел. Четверть пустела, а Кольке было совсем не весело.
– Что ж теперь делать-то, дядя Коля, а? – грустно и растерянно спросил Колька своего старшего и мудрого товарища.
– Не дрейфь, Колян. Держи.
Дядя Коля положил перед Колькой серый бумажный квадратик с грязными типографскими буквами на нем.
– Что это? – не понял Колька.
– Путевка в жизнь, – подмигнув, пояснил дядя Коля.
Колька взял бумажку и стал читать:
– «Гражданин Осипов Николай Васильевич… На основании… Вы призываетесь на действительную военную службу… Надлежит явиться… При себе иметь…» Так это повестка!
– Правильно, – кивнул дядя Коля. – Повестка. Уж чем в тюрьму – лучше в армию.
– А откуда она у тебя?
– Давеча встретил почтальонку, просила соседям передать. У них сына должны призвать.
– Так он Васильевич, а я – Федорович!
– Какая разница? – махнул рукой дядя Коля. – Ты Осипов – и он Осипов. Ты Николай – и он Николай. А что до отчества – скажешь, машинистка ошиблась. Никто и проверять не станет. В строю отчеств нет. Одни фамилии и звания.
Колька отложил повестку. Дядя Коля разлил еще по одной.
– Послушай, – дядя Коля не донес до рта стакан с самогоном, – может, тебе и в самом деле лучше в тюрьму?
– Да ты что?! – Колька на всякий случай положил повестку в карман. – В армию – так в армию!
– А-а. Ну-ну, – успокоился дядя Коля и спокойно выпил.
Колька его поддержал, опустошив свой стакан. Некоторое время оба умиротворенно прислушивались к своим ощущениям, наслаждаясь магическим действием самогона на мыслительный процесс.
– Дядь Коль, – решил задать жгучий вопрос Колька. – А при царе вы как жили? Если наша жизнь – не жизнь, кругом одни анашкины, то при царе-то вам каково было?
Дядя Коля не спеша склеил самокрутку, так же не торопясь прикурил.
– При царе, говоришь? – хитро глянул он на присмиревшего Кольку. – При царе?.. Ты, парень, меня, видно, в политику решил втянуть. А то мало мне ее было. – Дядя Коля затянулся махоркой, налил еще себе и Кольке. – При царе жили сносно, – продолжил он, опрокинув стакан. – Хорошо ли, плохо ли – сравнивать не буду. Там, – дядя Коля показал на потолок, – в Москве, поумней нас с тобой люди сидят. Им и решать. Только ситец при царе стоил восемь копеек аршин, а за пять целковых можно было корову сторговать. А теперь ты за сколько корову купишь? И где теперь тот ситец?
Колька пьяно мотнул головой:
– А самогонка при царе в какой цене была?
– У-уй! – взвился дядя Коля. – Не было при царе самогонки! Нет, для себя, конечно, гнали, кто пожадней. Но при старом режиме ведро водки стоило восемьдесят копеек, стало быть, четверть – двадцать. Я в депо получал двенадцать целковых в месяц. Нешто я стал бы покупать самогон, если на пятак я мог и выпить, и закусить?
Дядя Коля залпом опорожнил еще один стакан и вдруг, совершенно трезво, приблизив свое заросшее щетиной лицо к лицу Кольки, отчетливо сказал:
– Беги отсюда, паря! Нету тут для тебя жизни. Паспортов даже, видишь, не дают, как при Иване Грозном, крестьян к земле привязывают. – Он затянулся махрой и продолжил: – Армия! Что армия? Ну, засветит тебе фельдфебель, или как их теперь, по-нынешнему, зовут – сержант, – в глаз. Ну и что? Нам с тобой на это смотреть нечего. Это все пустяки. И раньше народ мордовали, и теперь все то же. Разве только лютее. На то мы и мордва, чтоб нас мордовали. Зато в армии ты специальность какую приобретешь. Я вон слесарить выучился. А ты или механиком, или электриком выучишься. – Дядя Коля свернул новую самокрутку. – А главное, Коля, – толкнул он в плечо собутыльника. – Главное – паспорт себе приобретешь. А с паспортом ты король! Хочешь – на Магнитку. Хочешь – в Комсомольск-на-Амуре. Хочешь – еще куда. Вся жизнь перед тобой открыта. Не то, как я, пастухом при стаде на старости годов прозябать будешь.
Назавтра Колька был на сборном пункте в Саранске, а через четыре дня попал в Н-ский стрелковый полк, дислоцирующийся в Заволжье.
На столе начальника строевой части полка капитана Калинина лежали стопки личных дел красноармейцев. Отдельно белел листок с предписанием:
Командиру Н-ского стрелкового полка
Настоящим предлагаю Вам до 1 июля с. г. откомандировать трех красноармейцев для поступления в Полтавское командное училище связи, снабдить их денежным и вещевым довольствием по установленной норме, а также сухим пайком на пять дней.
Начальник Управления кадров округа
полковник ***ов
Жара стояла такая, что чернила сохли в чернильнице. Капитану хотелось убежать на речку, сбросить ремни и гимнастерку, махануть с разбегу в воду и нырнуть как можно глубже, туда, где вода совсем холодная. А когда в легких закончится воздух, шумно вынырнуть, отфыркиваясь, проплыть саженками, а потом лечь на воду, подставив лицо и грудь солнышку. Так и лежать, зажмурившись и покачиваясь на волне. Вместо этого ему приходилось торчать в душном штабном кабинете и заниматься текучкой.
За окном пеклом жгло заволжскую степь. Молодое пополнение на занятии по тактической подготовке с криком «УРА!!!» шло в атаку на предполагаемого противника. Лейтенант то укладывал стрелковую цепь на раскаленную землю, то поднимал ее в атаку. Грязные, потные новобранцы, обдирая в кровь колени и локти, постигали азы военного искусства.
Капитан бросил скучный взгляд на стопки с делами и принялся за работу. За недолгое время своей штабной карьеры он уже привык к методичности и организованности, таким необходимым в рутинной и неблагодарной штабной работе, поэтому сразу упростил себе задачу, рассуждая следующим образом:
«Кого попало не пошлешь. Малограмотный красноармеец даже мандатную комиссию не пройдет. Следовательно, боец должен хотя бы среднюю школу закончить. Женатые считают дни до дома. В училище их на аркане не затянешь. Посылать разгильдяев – только полк позорить. Значит, кандидаты должны быть неженатыми, окончившие до армии среднюю школу, пусть не полную, и не быть явными раздолбаями.
В полку больше тысячи красноармейцев. Листать личное дело каждого – до осени не разберешься. Откидываем старослужащих – им скоро домой, в училище они не поедут. Пятьсот человек долой. Уже результат. Откидываем тех, у кого образование меньше семи классов. Еще человек пятьсот. Итого остается сотни три бойцов. Один счастливчик из сотни. На два часа работы».
Ознакомительная версия.
