Я сдуру по предприятиям поехал. С людьми стал разговаривать. Телевизоры это любят — стаей за мной бегали. Пресс-секретарь чуть до белочки не допился на гешефтах. Банкиров к себе созывал и предпринимателей видных. Обещал всякое, наказы давал и авансы раздаривал.
Пустое это все. Соратнички с меня пример брать не спешили. С народом лясы точить не стремились. Нашлось, что отнять и поделить. И «папе» в Первопрестольную долю закинуть. К концу второго года моего правления у меня вся родня от третьего до седьмого калена уже миллионерами были. До третьего-то нельзя — они декларации о доходах подают. А так выходило, что шофер, дядя Толя, богачом рядом со мной числился.
Потом и вообще как-то втянулся. И рай земной расхотелось строить, и Москва по рукам палкой лупасила стоило о нуждах народа заикнуться. Самый Главный — тоже человек. У него дочери. Так что строг, но справедлив. Лишнего не болтать, дань приносить в клювике вовремя и «неправильными» отчетами власть не пугать. Пуганая власть начинает нервничать и двигать кресла. А так: смертность выше рождаемости? Так ведь численность населения растет, значит и нечего вдаваться в подробности. А что «численность» эта в основном за счет черноэмигрантов прибывает, так это тоже — частности.
Опять же труба! Которая — нефтяная. Думаете нефть — это много-много вялотекущих денежек в иностранной валюте? Не только! Труба — это власть и влияние. Думаете почему новосибирцы микролинцу на Верх-Таре разрабатывать стали? А че они рыжие? У всех вокруг труба есть, а у них окромя моста через Обь, один Искитим-Цемент. Ну и барахолка на Гусинке. Тоже труба та еще…
Владельцы этих самых нефтяных труб — самые главные «коровы». Кто только их не доит! Экологи, нацменьшинства, администрации всех уровней, таможня, менты и, конечно, аппарат Самого. Отобрать самотекущее всяко проще, чем свое отдать. А бюджет уже давно поделен и даже «освоен». Чего его теперь возвращать что ли? Не поймут. А от непонятного чувство опасности появляется. В узких кругах широко известно — не каждому опасному везет до Лондона добраться. Многие и за неуплату налогов в особо крупных размерах в противоположную сторону, по этапу…
У меня нефть была. Немного по сравнению с Тюменью, но и поболе чем у Новосибирцев. Так что было за чей счет о народе заботиться. Если вдруг желание появлялось… Ну, или жареный петух клевал в одно место.
Так что задолжал я бессмертной своей душе, ох как задолжал. О том, что кроме себя любимого другие люди есть — позабыл. Как Инфарктий Миокардовский меня в иной свет переправил, задал я себе вопрос — зачем жил? Кто добрым словом вспомнит? Что хорошего оставил после себя? И так, блин, больно и горько стало… И страшно. Все вытерпеть можно, все пережить, если хоть крошечная надежда остается. А какая надежда, если душа бессмертна, а Ад этот навсегда?! Думаете там черти со сковородками? Совесть там. Огромная беспросветная совесть. И триллионы душ в этом пузыре, каждая со своими стонами о не исполненном, «на завтра» отодвинутом.
Как-то так и определился с тем, чего точно делать теперь не стану. А остальное? Планы какие-нибудь? Так долго еще до плановой-то экономики. Лет этак семьдесят. Трепыхаться решил, лапками сучить. А там глядишь и маслице подомной собьется. И выплыву. Останется что-то опосля, за что юные пионеры цветочек на могилку принести не побрезгуют.
Жаль только не на мою могилку — на Геры моего, в щель забившегося. Ну да кому надо — разберутся.
Но к чему-то стремиться-то нужно. Тут и железная дорога припомнилась. Чугунка, на языке туземного времени. А не построить ли мне чугунку? Так сказать, с опережением плана на тридцать лет. Да по-иному ее провести. Чтоб не случилось в этом мире никогда нагловатой самопровозглашенной Столицы Сибири. Чтоб Томск трехсотлетний не на задворках истории заснул, а на транссибирском транзите отъедался. Чем не цель?
Добрый, полуслепой профессор, читавший нам, молодым оболтусам, лекции по политэкономике, рассказывал, что за десять лет после постройки железки Западная Сибирь жителями вдвое больше приросла, чем за двести лет неспешной колонизации до этого. Опять плюс.
Еще чего-нибудь построю. Поди — дело знакомое. Зря что ли семь лет директором департамента строительства оттрубил…
А с Караваевым — разберемся. Зря что ли я в памяти Германа Густавовича моего копался. По Имперскому Уложению я во вверенном мне уделе наиглавнейший полицейский и жандармский командир. Как-то мутновато с правами на юге моего улуса… Что-то там какой-то Кабинет «руль» перехватывает, но и с этим надеялся разобраться. Главное — всколыхнуть это болото. Чтоб задвигалось все, засуетилось. Чтоб людишки поверили — при Деле они. При таком Деле, что горы в стороны раздвинуться и болота пересохнут.
Важно это людям — при деле быть. Мало кто знает, кто именно бурил первую давшую нефть скважину в Колпашево. А сколько человек могут по праву сказать — мы нефтяники? Вот то-то! И так во всем. Модно было одно время поминать Сталина, как Победителя в Великой Войне. По мне — так фигня это все. Все победили. Все до одного жители той страны. Солдаты, офицеры, колхозники, рабочие… все-все-все. Пружину завел Сталин, как иначе? Товарищ тот еще был — спорить с ним мало кто себе позволить мог. Задвигали всю страну и засуетили — подручные Иосифа Виссарионовича. А вот в страшной войне победили — все! И по праву гордится той победой все тамошнее поколение.
Так и я решил действовать — пружины взводить. Мне, вроде, и попроще должно было быть. Послезнание — великая вещь. Я и раньше на память не жаловался, а пока в Вечности купался и подавно по полочкам все разложил. Каждую минуту жизни заново пережил. Нечем там больше заниматься — только себя самого поедом есть…
Может я в истории и дуб дубом. Не интересны мне были тенденции исторического развития и всякая такая хрень. А вот то, что касается богатств — тут я специалист. На том и погорел, ну да чего уж теперь…
А то, что Сибирь богата — никому доказывать не нужно! Мой родной Томск вон вообще на плите из титан-никелевой стали по нефтяному морю плавает. И если с нефтью еще как-то худо-бедно разобрались, то железо и к моменту моей смерти добыть не могли. Я даже пару раз конкурсы устраивал на концессии по его добыче. Желающие были — денег не было. Не каждый рискнет ввалить пару миллиардов северо-американских рублей на строительство комплекса, зная, что половину нахальные москвичи сразу попилят и откатами высосут. Жаль, что сейчас, в шестидесятых годах девятнадцатого столетия ни Колпашеской нефти, ни Бакчарской стали мне не видать, как ушей Германа Густавовича. Первую полезную дырку еще до войны проковыряли, но черное золото в трубу только в семидесятых годах попало. Технологий не было. Уж больно глубоко залегает. То же самое и о стали. В этом отношении алтайские руды Темиртау и Верх-Тарское микро месторождение более перспективными выглядят.
