— Как она? — Вдруг послышался озабоченный голос.
— Более-менее. — С плохо скрываемым равнодушием ответил кто-то невидимый.
Причём, Лена так и не смогла разобраться, кто говорил, мужчина или женщина.
А, возможно, бесполый тембр вообще принадлежал речевому синтезатору? Будучи с Николаем на ВДНХ они видели такие.
— Может, подстегнуть её? — Осведомился первый собеседник? — Она молода и здорова. Так что, не думаю, что возникнут какие-либо эксцессы.
— Мне то что? — С прежней индифферентностью отозвалось существо, уже получившее у Лены прозвище «ни рыба ни мясо». Впрочем, в его (или её) тоне вскоре послышалось любопытство. — А ты торопишься?
Теперь Лене стало абсолютно ясно, что беседуют всё же представители прекрасного пола. Ведь мужчины гораздо более прямолинейны.
Разлепив веки, Лена попыталась повернуться. И с содроганием поняла, что не может этого сделать.
Невидимый, но вполне осязаемый обруч, подобно стальными тискам намертво зафиксировал голову в очень неудобном положении.
То есть, до сих пор пленница не придавала этому совершенно никакого значения. Скорее, даже наоборот, и ложе и в одночасье вызвавший острое чувство дискомфорта крепёж были анатомически правильными.
Но — и это всем известно — ничего нет хуже ограничения свободы.
Девушка начала бешено вращать глазами, кашлянула, прочищая горло и громко крикнула:
— Освободите меня! Немедленно!
— Ишь ты! Очнулась!
Две мордашки, до половины скрытые хирургическими повязками, с любопытством склонились над Леной.
И, хотя лиц было почти не видно, пленница сразу признала в них своих ровесниц: Пряди, выбивавшиеся из-под серо-голубых шапочек не тронуты сединой. «Гусиные лапки» вокруг глаз отсутствуют напрочь. Да и огоньки задорного жизнерадостного интереса не оставляли сомнений.
— Не так быстро, милая. — Сочувственно пропела брюнетка. — Сначала сделаем анализы. Протестируем на беременность. Затем пройдёшь обследование у нашего мозгоправа.
— Я не сумасшедшая. — Безапелляционно заявила пациентка.
— А разве кто-то утверждает обратное? — Философски промурлыкала шатенка.
— Вы!.. — Захлебнулась от возмущения расстроенная не на шутку Лена.
— Вот видишь! — Засмеялась светловолосая обращаясь к коллеге. — А ты говорила «подстегнуть»! Как бы успокоительное вводить не пришлось.
— Кто ж знал, что нынче утопленник такой прыткий пошёл? — Всплеснула руками чёрненькая. — И, обращаясь к Лене, поинтересовалась. — И чего ж тебе не жилось, милая.
— Дурацкие у вас шутки, тётенька. — Старательно имитируя интонации капризной пятилетней девочки пискнула невольница. — И сами вы, извините, дуры!
— Смелая! — Вздохнула брюнетка.
— И глупая вдобавок. — Подвела итог товарка. Затем набрала в шприц какой то бесцветной жидкости и посоветовала. — Ты бы это, милая… Полегче на поворотах.
В воздухе разлился острый запах медицинского спирта. Внутреннюю сторону локтя приятно защекотало. Лена ощутили кожей прохладу, а затем укол, лёгкий, словно комариный укус.
Девушка раскрыла было рот для немедленных возражений, но тут же снова потеряла сознание.
— Что там у неё из барахла? — Деловито осведомилась одна из медсестёр.
— Да так, обычные женские мелочи.
— Значит, сдай в хранилище. — Подвела итог старшая. — Там без нас разберутся.
Ленины вещи: одежду, бусы и обувь упаковали в полупрозрачный пластиковый мешок. Заклеили его скотчем и бросили на ленту транспортёра, навсегда забыл о них.
Тело же, хозяйку которого преследовало фатальное невезение, аккуратно покатили по длинному, выложенному кафелем коридору. Путь освещали люминесцентные лампы, дававшие холодный свет.
Вскоре подъехали к двери с надписью «Диспетчерская» и остановились.
— Вот и всё. — Как-то устало прошептала темноволосая. — Добро пожаловать в ад, девочка.
Далее потянулись казарменные, иди вернее, тюремные будни. Серые и однообразные.
И, хотя свободного времени почти не было, так как их весьма интенсивно обучали с помощью гипноза, существование больше напоминало тюрьму, чем учебный центр.
Да и учебы была какая-то странная. После «урока» голова была тяжелой, и никаких видимых знаний не прибавлялось. Лишь много позже Лена узнала, что в мозг насильно закачивали различные кодированные пакеты информации. Которые раскрывались лишь после получения определенной команды. Превращая тем самым человека в послушную марионетку.
Хотелось выть от тоски и биться головой о стену.
Что говорить, если порой самые страшные первые дни адаптации, проведенные в карантинном боксе, порой вспоминались с ностальгией, как что-то уютное и светлое.
Может быть, потому, что тогда ещё не угасла надежда?
Именно в один из таких беспросветных дней почти доведённая до отчаяния Лена и постучалась в кабинет главной мучительницы. И то, что к издевательствам, бывшим не чем иным как изнурительными тренировками она имела, так сказать косвенное отношение, ничуть не умаляло её вины в глазах узницы. Или, правильней будет сказать, курсантки.
— На каком основании меня здесь держат? — В голосе Лены звучало ничем не прикрытое негодование.
— О-о, милая. — С явно показной меланхолией протянула сидевшая за офисным столом типичная бизнес-леди «чуть за тридцать». — Вижу, вы всё ещё пребываете во власти иллюзий.
— Я сама по себе! — Гордо заявили Лена, ничуть не смущаясь тем, что ответила несколько не в тему. — И плевать я хотела на вас и вашу власть надо мной.
— Ну-ну. — Примирительно улыбнулась тётка. — Поначалу с отдельными вновь прибывшими возникают проблемы. Но, я уверена, вскоре всё наладится.
— Я хочу домой! — Девушка начала злиться и нетерпеливо топнула ножкой.
Но увы. Вместо резкого и отчётливого удара каблучка о пол послышался невнятный, вялый шлепок. Что, в свою очередь, заставило её в полной мере ощутить унизительность положения.
Лена окинула себя взглядом: что-то серое, то ли балахон, то ли бесформенная хламида без рукавов, невольно покраснела и.
Затем подняла глаза на строгий, но не без шарма деловой костюм новоявленной начальницы и начала заводиться всерьёз.
— Все хотят. — Философски заметила мегера. — Или, ты думаешь, что одна здесь такая?
— Ничего я не думаю. — Буркнула Лена.
— Вот и прекрасно. — С наигранной покладистостью кивнула босс. — Ладно, иди пожалуй. — Дотронувшись до интеркома, стерва распорядилась. — Проведите её в демонстрационный зал. Информированность — вплоть до погребения.
Побледнев, Лена дёрнулась, как от удара током.
— К-какого погребения?
— Твоего. Твоего, милочка. — Ласково, но с явным привкусом яда осклабилась старшая. И легонько подтолкнула взглядом. — Иди. Там тебе всё объяснят.
Лена подобно сомнамбуле прошла в зрительный зал ничуть, впрочем, не напоминавший классический кинотеатр. Послушно уселась в одно из двух лёгких кресел и откинулась на спинку.
Сопровождающая — некрасивая особа лет двадцати пяти — положила на столик пульт и тихонько вышла.
Не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями Лена внезапно разрыдалась. Всхлипывая, и размазывая слёзы по лицу. Благо косметики подопечным странного заведения не полагалось.
К дистанционнику старалась не прикасаться. Лишь изредка поглядывала с опаской, словно имела дело с ядовитой змеёй.
Наконец, наревевшись вдоволь, приблизилась к двери, и принялась молотить кулаками что есть силы.
— Выпустите меня!
Но тут же затихла, ибо в по глазам ударила яркая вспышка светового табло: «Двери откроются автоматически после просмотра не менее семидесяти процентов видеоматериала».
Лена в сердцах чертыхнулась. Мысленно укорила себя за оплошность и опять уселась в кресло. С ненавистью взяла пульт и нажала кнопку.
Солнечные лучи, льющиеся с экрана, заполнили комнату.
Николая она узнала сразу. Её парень весело смеялся и то и дело прихлёбывал из бутылки с пивом. И держал за руку русоволосую голенастую незнакомку.
— Ах ты сволочь! — Лена хлопнула по столешнице. — Да и эти хороши. Думают, стану я из-за какого-то блудливого козла портить себе жизнь?
Хорошие манеры и налёт цивилизованности мигом слетел с милой и интеллигентной девушки. Стоило лишь затронуть древнейший инстинкт, называемый чувством собственности.
Но тут обнаружила на разлучнице подозрительно знакомые вещи и горько рассмеялась. Так как узнала себя.
— Гос-споди-и! Неужели эта уродина и есть я?
Риторический вопрос так и остался без ответа, повиснув в воздухе. А недоверчивая зрительница вернулась к началу фильма.
Да… Всё верно.
Вот в этом киоске они покупали лакомства. Затем целовались на лавочке по сенью липы.
