— Так, всем отсоединить аккумы от приводов — они нам для питания раций пригодятся и для подрывов. Оптику и коллиматоры снять. Все оружие, не соответствующее времени, упаковать и в нычку!
— Командир, нам и глушаки могут пригодиться, — пришла мне в голову светлая мысль.
— Верно, особенно с твоего «сокома» — он по-правильному сделан. Так, Тоха, говоришь, у дороги машину расстреляли? — поддержал меня Бродяга.
— Так точно.
— Давай вместе с Люком и Тотеном туда, может, там чем поживиться удастся.
— Понял. Оставайтесь на приеме. Бродяга! Я «люгер» возьму?
— Бери. И «стечкина» не забудь — пригодится.
И мы пошли…
Ориентируясь по приметам (головным шел Люк), мы вышли к памятному холмику. Убедившись, что дорога пустынна, поднялись на него и замаскировались.
— Давай думать, как на ту сторону нам попасть, — предложил я Люку.
— А что тут думать? Метров на пятьдесят влево, под насыпью, водопропускная труба есть, я проверял.
— Алик, слушай внимательно! Мы оставим тебя здесь. Наблюдаешь за окрестностями! Внимательно! Десять счетов смотришь вправо, затем медленно оглядываешь противоположную сторону… И опушку того леса, и поле… Затем — десять счетов левую сторону. Затем — в обратную сторону. Перерыв — тридцать счетов. Во время него слушаешь и смотришь просто глазами. Просто скользи взглядом по миру. Понял?
— Да, а зачем так сложно?
— Тщательность, но без рутины. К тому же у твоего бинокля поле зрения узковато. Распухший «театральник». Ну, мы пошли…
Перебравшись по водопропускной трубе («Ох, где же вы, роскошные бетонные трубы современности?») на противоположную сторону, мы двинулись по влажной ложбине в направлении «газика». Где на четвереньках, а где просто пригнувшись, мы довольно споро преодолели триста метров. Остановившись метрах в двадцати от машины, внимательно осмотрели ближнюю к нам опушку. Затем броском добежали до полуторки.
С водителем все было ясно — два входных отверстия в левом боку. Пока Люк, присев на колено, смотрел по сторонам, я заглянул в кабину. Есть! Вот он, мой сладкий. Короткий мосинский карабин висел в зажиме на стенке кабины. Аккуратно отцепив водителя от руля, я опустил тело на землю. Забравшись в кабину, выдернул карабин из крепления и приоткрыл затвор. Ура! Протянул карабин Люку:
— У водилы подсумки на поясе. И нагрудный карман проверь. Документы, то-се… — Тут мой взгляд зацепился за командирскую сумку, сиротливо валявшуюся на полу со стороны пассажира. Трофей, однако. Подняв сумку, надел ее через плечо:
— Люк, давай кузов проверим!
И, нажав тангенту:
— Тотен, Арт в канале. У нас — все путем. Бди. Как понял?
— Тотен в канале, у меня — тихо. Отбой.
(«Ох, сколько мы в свое время бились в команде, нарабатывая процедуру радиообмена. Однако ж „неплохо для лоха“ выходит!»).
Кузов был завален какими-то тюками и папками. Перевалившись через борт, я, перерезав связывающую папки бечевку, наугад открыл одну из них. «Опаньки! Дело! Уголовное!» Пересмотрев еще пару папок, вывесился за борт:
— Люк, эта машина — райотдела милиции.
— И что?
— Здесь сейф есть, — упомянул я еще одну находку, — и пишущая машинка!
— А она-то нам на кой?
— Ну, она нам, может быть, и ни к чему, а вот в сейфе бланки документов должны быть. Паспорта, справки всякие…
В этот момент из кустов раздалось: «Стой! Руки вверх!».
Поскольку я лежал грудью на борту, мне ничего не оставалось, как, придерживаясь за борт, кувыркнуться вперед, надеясь, что мой копчик переживет встречу с родной землей. Приземлился удачно — первыми земли коснулись ноги. Распластавшись на пыльной траве, я торопливо откатился под машину. Люка нигде не было видно, а в кустах я мельком заметил грязно-белое пятно. Точно мент — белая летняя гимнастерка и синие бриджи, а на голове — сине-серая фуражка с васильковым околышем. У гэбэшников белыми должны быть и штаны, и фуражка. Повернувшись на левый бок, я вытянул из нагрудных ножен любимый «сог», затем, сам не понимая зачем, — «парабеллум» Бродяги.
— Я сказал: «Руки вверх»! И выходи по одному! — Еще немного, и голос говорившего «даст петуха»!
Наушник зашептал голосом Люка:
— Тоша, вылезай. Я его сделаю. А то мы здесь отсвечиваем, как чирей на жопе.
Как мне не хотелось вылезать, боже ж ты мой! Спрятав «люгер» сзади за ремень, я, каркнув «погоди, не стреляй», полез из-под машины.
Он вышел из кустов. Ну, точно, дурачок! Он, что же, думал, я здесь один? В ухе послышалось: «Я его взял». Глядя на оторопевшего сержанта милиции, я подумал: «Да уж, он удивился больше, чем я». Несколько секунд мы стояли, замерев и разглядывая друг друга. Молоденький сержант с лейтенантскими «кубарями»[8] на грязной, кое-где порванной белой форме и ваш покорный слуга в образе диверсанта конца века — удобный «бундесовый» комок в мелкие зелено-серо-красные пятнышки (его прообраз будет создан только в сорок третьем), разгрузочный жилет со множеством подсумков (на заказ, под себя шил!) с привязанными «лохматушками», слегка небритая рожа в разводах угля, на голову поверх «флековой» банданы накинут шарф-сетка, ниспадающий на плечи, на бедре пустая «тактическая» кобура. Картина «Встреча двух эпох»!
Что-то пауза затянулась… Похоже, сержант до этого не рассмотрел, кто же это в подведомственном имуществе копается. Думал, уголовники или дезертиры какие.
«А может, прессануть его? — мелькнула мысль. — Как там в „веселые девяностые“ говорили? „На базаре съехать“. Тем более что Люк прикрывает».
Набравшись наглости, но не забывая, что «наган» в руке у сержанта — настоящий, я собрался с духом и командным голосом гаркнул:
— Сержант! Ко мне!
Тот машинально сделал два шага ко мне. Я решил развить успех:
— Старший лейтенант госбезопасности Садовский! Спецгруппа Особого отдела! Ваши документы! — А в голове пульсировало: «О боже! Что за херь я несу!»
Сержант в замешательстве слегка опустил ствол «нагана». Потом, видимо, сомневаясь, посмотрел на меня и, запинаясь, произнес:
— Сержант госбезопасности Дымов. Ваши документы! — Но прозвучало это совсем неубедительно, а наоборот — испуганно.
Левой рукой демонстративно потянувшись к нагрудному карману (там и вправду я ношу паспорт, удостоверение и права), я качнулся влево и, взяв на контроль «наган» правой, завернулся гэбэшнику за спину. Подбив коленей, левой захват за шею — и «наган» у меня в руке, а сержант повис на ослабевших ногах, удерживаемый от падения моими пальцами на кадыке и стволом «нагана» у своего правого глаза.
— Старший лейтенант Серов, — позвал я Люка, — доложите обстановку!
— Все путем, он один, — донеслось откуда-то из травы.
— Ну что, сержант, поговорим?
Ответ сержанта получился несколько неуверенный:
— Д-да.
Хотя не знаю, как бы я отвечал с дулом «нагана» у виска.
— Давай, садись у заднего борта. На колени! Ноги скрести сзади… Так, а теперь задницей на них садись!
По лицу этого сопляка было видно, что он ничего не понимает.
— Ну что ж, начнем, помолясь. — Услышав последнее слово, сержант вздрогнул.
— Сидеть! — зарычал я на него. — Откуда же ты, глупый, улепетывал с бумажками своими?
Лицо его закаменело, и он ожег меня взглядом:
— Ничего не скажу тебе, гадина фашистская!
— Сержант, ты не понял? Мы — свои! А уж за меры предосторожности я у тебя прощения потом попрошу. Якши?
— Что? — переспросил он.
— Это — «хорошо» по-татарски. Но мы отвлеклись… Так откуда и куда вы следовали, товарищ сержант?
— И… из Заславля выехал, еще неделю назад… А тут немцы прорвались… Все время по лесам прятались… Щелоков, шофер наш, предложил пальбу переждать, а уж потом, как стихнет, до своих добираться…
— А откуда вы выскочили и почему немцев не видели?
— Там дорога лесная на смолокурню ведет… Мы на ней прятались… А как на поле выехали — нам солнце в глаза… — Я посмотрел на дорогу, действительно, хотя прошло около двух часов, солнце еще низко висело над «нашим» лесом, отчего, смотря на дорогу, приходилось щуриться. Между тем сержант продолжал:
— Ну а как стрелять начали, так в Щелокова сразу и попали, а я успел выскочить с другой стороны… Потом немцы зачем-то по лесу с другой стороны дороги стрелять начали, а я и спрятался в кустах… А как стихло, так я и к машине пошел… Я сумку свою с документами забыл… — И он покосился на командирскую сумку, висевшую у меня на шее.
— Тебя как звать-то? — Я начал испытывать уважение к этому пацану — ему было страшно, его единственного попутчика убили, но он все равно вернулся…
— Але… Алексей, товарищ старший лейтенант.
— Что в машине? Ну, кроме картотеки и дел? — поинтересовался я.
Он начал было отвечать, но закашлялся…
