Чайник вскипел. Я отключил плиту и достал из шкафчика початую пачку грузинского. Глянул внутрь. М-да… Мелко порубленная черная пыль. А еще высший сорт! В интернете в двадцать первом веке было много статей о замечательных советских продуктах. Дескать, натуральные и без ГМО. Вы советский чай из Грузии пили? Нет? Жаль… Руки к клаве бы не потянулись. Ответственно заявляю: продукты в двадцать первом веке лучше советских — в Минске, по крайней мере. Про ассортимент и вовсе молчу. Заветная мечта советского человека о двухстах сортах колбасы воплотилась в жизнь.
С отвращением отхлебнув отвар вкусом напоминавший запаренный веник, я поставил кружку на стол и отправился в зал. Порывшись в книжном шкафу, достал толстый справочник практикующего врача. Интернета здесь нет, будем просвещаться по старинке. Насчет справочников у меня бзик — покупаю все, что увижу, благо в годы перестройки с этим легче. Появились издательства, выпускающие все подряд: от Чейза [5] и «Коррекции кармы» до вполне серьезных изданий. Этот справочник из таких. Присев на диван, я завис, продираясь сквозь медицинские термины. Галя, заглянув в зал, пожала плечами и пошла в спальню. Скоро я услышал, как хлопнула входная дверь — видимо, отправилась по магазинам. Это надолго. Наверное, следовало поговорить, только о чем? Чужая женщина в чужой квартире — память о прошлом не позволяла мне воспринимать ситуацию иначе. Да и что сказать? «Здравствуй, милая, я вернулся из прошлого. Давай начнем все сначала?» Она покивает головой и вызовет спецбригаду из Новинок [6]. Наденут на меня смирительную рубаху и отвезут в уютную палату, где будут лечить трудотерапией и уколами галоперидола.
Спустя пару часов я отложил справочник и почесал в затылке. Ничего об открывшихся у меня способностях не нашел, да и не собирался. Меня интересовало происхождение болезней, ведь, если знаешь причину, понимаешь, как лечить. Особенно, то, с чем традиционная медицина не справляется. Это же золотое дно! На телевидении уже резвятся Кашпировский с Чумаком, собирая у экранов многомиллионные аудитории. Передачи с их участием парализуют нормальный ход жизни. Помню, как как-то вечером зашел в стоматологическую поликлинику полечить зуб. Обломался. В холле поликлиники возле телевизора собралась толпа. Врачи и пациенты — все уставились в экран, где Чумак совершал пассы руками и шевелил губами. Какое тут лечение? Тут банок с водой больше перед телевизором поставить, чтобы «зарядить» ее на халяву. Если на экране Кашпировский, люди, сидя в креслах, крутят головами. Балдеют и исцеляются. Именно тогда появился анекдот. Письмо Кашпировскому от благодарного пациента: «Уважаемый Анатолий Михайлович! Благодарю за ваши сеансы по телевизору. После первого у меня сошли с тела трупные пятна, после второго — исчез шов после вскрытия…»
Появилась в Белоруссии и своя целительница — бабка Федора. Руками, типа, лечит. Шуму много, результаты грустные. У меня пока получается: тетя Оля, Галя… Два случая подряд, да еще появившаяся способность видеть больное место — никогда о подобном не слыхал. Подытожим: дополнительная проверка практикой и выход на орбиту. Возвращаться в университет не хочу, в журналистику — тем более. Работать за гроши, да еще в таком качестве… Тридцать лет назад я считал, что журналист — лучшая в мире профессия, почетная и влиятельная. На утрату иллюзий ушли годы. В двадцать первом веке появится термин «журналюги», весьма точно характеризующий бывших коллег. Вернуться в инженеры? Скоро предприятия встанут, рабочие выйдут на улицы и площади, требуя дать им возможность кормить детей. Ну, нах!
Хлопнула дверь, в зал заглянула довольная Галя.
— Смотри, что купила! — она продемонстрировала мне нечто цветастое с кружевами. — Комбинация, импортная, час в очереди стояла. Чуть ли не последнюю взяла. Дорогая, правда, — она вздохнула. — Денег почти не осталось. У тебя, когда зарплата?
— Скоро, — кивнул я. — Вот что, дорогая, давай сходим в гости к Томе. Давно не виделись.
— Разве? — задумалась Галя. — На прошлой неделе были.
— Покажешь ей комбинашку. Я, как понимаешь, не оценю.
— Это точно, — улыбнулась жена. — Мужики в этом не разбираются. Когда пойдем?
— Прямо сейчас, — сказал я, вставая. — Тома наверняка дома. Возьмем теткиных гостинцев: сала, сыра, самогонки, посидим душевно.
— Тушенку не отдам! — насупилась жена.
— Не нужно, — согласился я. — Заодно покажешь Томе, как готовить лазанью. Вермишель и яйца у нее, думаю, найдутся.
— Конечно! — согласилась Галя. — Если нет — своих принесем.
— Собираемся, — заключил я.
Чем хороши отношения в СССР? Тем, что можно вот так запросто завалиться в гости к знакомым, и это не вызовет удивления. Одно из любимых занятий советских людей. Интернета нет, смартфоны не придумали — в чем зависать? А так посидели, поговорили… Галя побежала на кухню, я устремился следом. К собранной ей снеди добавил бутылку самогона — жена почему-то о ней забыла. Галя покосилась, но промолчала. Вот и правильно, мне виднее.
Закрыв дверь, мы спустились на первый этаж. Когда сдали наш дом, члены кооператива собрались, чтобы распределить квартиры. Тянули жребий. Тома попросила первый этаж. Никто не возразил — все хотели выше. Ну, а Томе нужно…
— Ой, ребята! — удивилась она, открыв дверь. — Не ждала. У меня не прибрано.
— Ерунда! — хмыкнула Галя, заходя в прихожую. — Мы же не санстанция. Миша из деревни вернулся, гостинцев привез. Вот! — она потрясла пластиковым пакетом.
— Какие вы хорошие! — умилилась Тома.
— А то! — улыбнулась жена. — Ну, что стоим?
Женщины устремились на кухню. Я же, сбросив ботинки, направился в зал. Маша была там: лежала на диване, прикрыв ноги пледом, и читала книгу. Увидав меня, положила ее на журнальный столик.
— Дядя Миша? Слышала, что кто-то пришел, но не думала…
— Что это мы, — закончил я фразу. — Привет, подруга! Еще не надумала выходить за меня замуж?
— У тебя есть жена! — она обличительно ткнула в меня пальчиком.
— Подумаешь? — пожал я плечами. — Будешь второй.
— Опять ты про свой гарем! — деланно рассердилась она.
— Само собой, — подтвердил я, проходя к дивану и усаживаясь на краешек.
Это у нас такая игра, если кто не понял. Каждый раз, бывая у соседки, я зову Машу замуж, а она делает вид, что возмущается. На самом деле ей это приятно. Замуж ей, конечно, рано — 16 лет, но дело не в возрасте. Маша — удивительно красивая девушка: высокий лоб, атласные брови, словно вырезанные скульптором из мрамора черты лица. Уже сформировавшаяся высокая грудь размера эдак второго. А вот ниже… У Маши — ДЦП [7], но в достаточно легкой форме, если так можно сказать. Интеллект не пострадал, на лице проявлений болезни незаметно. А вот ноги поражены, Маша практически не ходит. С наступлением темноты Тома вытаскивает ее на улицу, и там мать дочь, обнявшись, мучительно и тяжело передвигаются. Маша волочит повернутые внутрь стопы, больше цепляясь ими за асфальт, чем ступая. Ноги у нее тонкие, почти без мышц. Почему гуляют ночью, спросите вы? Характер! Ни Тома, ни дочь не хотят видеть жалостливых взглядов. В школе Маша учится заочно, учителя приходят к ней домой. Хоть какое-то развлечение. Мальчика, естественно, нет, а она, как любая девочка, мечтает о любви.
— Что читаешь? — спросил я, кивнув на книгу.
— «Два капитана».
— Знаю, — кивнул я. — Замечательная книга.
— Повезло этому Сане, — вздохнула Маша. — Нашелся доктор, который излечил его от немоты.
Понятно. По телевизору и в газетах постоянно талдычат о самой передовой в мире советской науке. Дескать, вот-вот она победит считавшиеся ранее неизлечимые болезни. Медики СССР справились с эпидемиями тифа, холеры, дизентерии, отступили коклюш, менингит и полиомиелит. Это так, только с ДЦП не выйдет — ни сейчас, ни тридцать лет спустя. Какие-то методики появятся, но радикально победить болезнь не удастся.
