десницы — тот сел как влитой, пропустив кисть и снова стянувшись. Эту «процедуру» Фок проделал и со вторым браслетом, но уже на шуйце, левой руке. Внимательно разглядел глазницы дракона — они были украшены крупными изумрудами, что отливали сочным зеленым цветом. Лишь после этого, генерал вопросительно выгнул бровь и посмотрел на смертельно бледного сановника. В глазах посланника императрицы Цыси плескался неприкрытый страх, перемешанный чуть ли не с детским восторгом.
— Все украшения и золото из твоей гробницы мы собрали. Двое, что попытались украсть малые вещицы наказаны — они потерпели ущерб и умерли с позором. Все остальное мы привезем туда, куда нам укажешь, мой повелитель. Все исполню!
— Почему ты меня признал повелителем?! Ты же служишь императрице, как я понимаю?!
— Она императрица по положению, по своему мужу, повелителю Поднебесной, а ты по праву перерождения. И тебе я буду служить не менее верно, чем ей, даже больше. Ибо ты правил тут в ранние времена, когда не было тех, кто правит нынче.
— Перерождение, — задумчиво пробормотал Фок, погладив бороду, — в него никто не поверит…
— Из европейцев, они христиане, повелитель. А мы знаем учение Будды — и перерожденные не раз приходили в Поднебесную. Иначе откуда с древности у нас появился фарфор и порох, кто научил выделывать бумагу, шелк и сахар, растить чай, и многое другое?! Причем задолго до того, как они появились у европейских варваров, что унижают ныне великую страну. И ты снова вовремя пришел, и это означает грядущие перемены.
— Вся истина в этом?
Задав вопрос, Фок снова взял артефакт и поднял руки, демонстрируя на запястьях браслеты. Манджур качнул головой.
— Не только, государь. Настоящий генерал Фок не говорил на четырех языках, которыми владеешь ты, включая корейский и японский. Да, ты подыскиваешь слова и говоришь с трудом, будто заново вспоминаешь. Но даже наша императрица, несмотря на все ее умения и прилежания не знает столько, сколько ты. И потому она просит уделить ей время для тайной встречи, вот ее послание.
Манджур также медленно вытащил из рукава халата свернутый трубочкой свиток, перемотанный золотыми нитками. Все движения были плавными и осторожными, и Фок с улыбкой спросил:
— Ты боишься, что в тебя кто-то выстрелит, если заподозрит что-то нехорошее? Но ведь в комнате кроме нас никого нет.
— Да, мой повелитель. Я чувствую это — ваша супруга держит меня на прицеле, не спуская взгляда. И правильно делает…
— Ты хотел меня убить?!
— У меня был приказ от императрицы — если ты не узнаешь то, что тебе принадлежало раньше, то убить. Но не здесь, при встрече, а позже, подготовив покушение, чтобы в нем заподозрили японцев.
— Вполне разумный подход, вам только войны с Россией не хватает. Как и Петербургу не нужны обострения с Поднебесной.
Фок с интересом посмотрел на манджура — супруга действительно была за створками шкафа, и вооружена браунингами, ими действовать куда сподручнее, чем наганом или маузером. Наловчилась девушка стрелять так, что в подброшенную мелкую монету попадала. И всегда находилась рядом с ним — супруга, советник и телохранитель в одном лице.
— Ты не побоялся мне сказать правду?
— Тебе нельзя лгать, ты мой повелитель! Позволь мне отправить моих людей за двери — слова теперь должен слышать только ты один. И твоя супруга — она имеет на то право.
Фоку такая откровенность нравилась все меньше и меньше. Он кивнул, и свитских холуев словно ветром сдуло. Китайцы удалились чуть ли не ползком, вытащив «крестника», что еще не пришел в сознание. Вообще — у самого Фока возникло стойкое ощущение, что китайцы опутывают его липкой паутиной, пытаясь не связать по рукам и ногам, а поставить себе на службу, или хорошо подружиться, если на первое русский генерал не пойдет. Опять — Лена ведь не просто так пришла в его жизнь, она в этом времени и оставила. А такое дорогого стоит.
Так что придется рано или поздно по выставленным счетам расплачиваться, ведь бесплатный сыр только в мышеловке бывает. И Фок решил взять быка за рога сразу:
— Когда императрица желает со мной встретиться?
— Через три дня, она тайно выехала. У Ляохе — там, где твои войска победили японцев. Это наша земля, не полоса отчуждения — такая поездка не вызовет подозрения в Ляояне — за тобой внимательно наблюдают люди великого князя, мой повелитель.
— Я найду, чем их отвлечь, — пробормотал Фок. Он не стал задавать других вопросов, и так понятно, что ответов не получит. Есть вещи, о которых правящие особы не говорят при посредничестве — разговор в таких случаях должен идти напрямую…
— Я больше чем доволен вашей деятельностью, Николай Илларионович, — Алексеев отпил горячего чая, разливать коньяк по бокалам адмиралы не стали — все же в походе, нужно удовольствоваться меньшим, тем более мартеля плескалось в исходящих паром кружках изрядно.
— Думаю, и зрелище нашей эскадры на рейде произвело на наших европейских «коллег» определенное впечатление!
— Если не сказать иначе — очень запоминающееся для них зрелище, Евгений Иванович. Все только и смотрят на наши броненосцы — столь внушительной демонстрации здесь в Шанхае никто не ожидал. А потому растеряны — шесть броненосцев и два броненосных крейсера произвели должное впечатление даже на англичан.
Вице-адмирал Скрыдлов усмехнулся, отпил чая из кружки, и негромко пояснил, но уже серьезно.
— До мая тут все были уверены в победе японского флота над нашим, после гибели «Петропавловска» с адмиралом Макаровым ставки делали как три к одному в сторону японцев. Сейчас все изменилось в одночасье, и с точностью до наоборот, особенно когда узрели «Ослябю» и нашего «гвардейца». Думаю, что подросло до четырех против одного, и это еще не предел — сегодня получено по телеграфу известие, что отряд Зиновия Петровича вскоре выйдет из Балтийского моря!
— Как выйдет?! Раньше срока?! Без «Славы»?!
Алексеев не скрывал удивления — нет, он прекрасно знал, что 2-я Тихоокеанская эскадра в прошлой истории вышла в свой погибельный поход второго октября, когда стало ясно, что гарнизон Порт-Артура долго не продержится в плотной осаде, отбивая один штурм за другим. Но сейчас совсем иная ситуация, Рожественский мог и не спешить, спокойно дождаться достройки пятого нового броненосца типа «Бородино», и лишь после этого выходить из Либавы.
Или произошло что-то, о чем он не знает?!
— «Славу» не успевают ввести в строй к сроку, Евгений Иванович. Выход назначен, по воле государя-императора на усмотрение самого Зиновия Петровича. А он решил поторопиться выйти с
