вошедшего без доклада боярина Нарышкина.
— Нашли, — подтвердил Виктор Сергеевич, склонив голову перед Его Величеством. — Плывут на «Артемиде», ночью будут уже в Выборге.
Дмитрий Алексеевич откинулся на спинку кресла и только этим показал свое облегчение. За те несколько часов, во время которых не было известно, куда пропал цесаревич на территории Речи Посполитой, император успел обдумать многое. Например, государь размышлял о том, что его жена вполне в состоянии родить еще ребенка. И этим вопросом стоило бы озаботиться. Все-таки двое детей, из которых один — вообще дочка, это не серьезно для правящей ветви.
— И что ты хочешь мне сказать по этому поводу, Витя? — спросил император, позволяя говорить боярину дальше.
— На группу Лютого было совершено нападение бойцами без знаков отличия. Возможно, планировалась попытка захвата заложников — у нападающих было два БТРа с частичной защитой от магии, — доложил Нарышкин.
— Ну это же прекрасно! — нехорошо прищурился Дмитрий Алексеевич. — Даже если их собирали на помойке, номера все равно можно пробить. БТРы с обвесом от магов на дороге не валяются.
— Так-то да… — протянул боярин Нарышкин, кинув боязливый взгляд на Романова. — Только их немного расплавило.
— Витя, я понимаю, что они не целые, но хоть на чем-то номер должен был остаться, — раздраженно проговорил император, но, посмотрев на Виктора Сергеевича, удивленно переспросил: — Или не остался?
— М-м-м…
— Да как так-то, вашу мать⁈ — рявкнул Дмитрий Алексеевич, ударив кулаком по подлокотнику.
— Ну… — протянул Нарышкин. — В основном здесь заслуга Мирного.
— Мирного? — обалдел Романов. — Мирного⁈ А он что там делал⁈
— Его Высочество, — развел руками боярин. — Судя по краткому рапорту от Лютого, парень открыл стихию Огня прямо на поле боя. Собственно, только это их и спасло — отряд серьезно потрепало. Шансов отбиться у них практически не было.
Император помассировал пальцами глаза и пробормотал:
— Всечь бы, да награждать придется.
Москва, Главный военный клинический госпиталь имени Бурденко, Мария Нарышкина
Когда Марии позвонил отец и сказал, что ее жених в госпитале, какое-то время девушка, кажется, не слышала ничего.
Максим ранен. Ранен, потому что она запихнула его в состав бойцов контртеррористической операции. Она сама, своими руками…
— Мария! — рявкнула трубка голосом ее злющего отца.
— Да? — пролепетала боярышня.
— Соберись, живо! — потребовал Виктор Сергеевич. — Схватила конфеты, апельсины, наличку, чтобы рассовать персоналу в карманы, и поскакала в госпиталь! Ты меня поняла?
Нарышкина кивнула, а потом поняла, что отец ее не видит.
— Да. Да, отец, я поняла.
— Через полчаса проверю, — проворчал боярин Нарышкин и отключился.
Хоть девушка и пребывала в шоке, но выполнять простые поручения была в состоянии. Жизнь вообще становится проще и понятнее, если разбить ее на множество маленьких банальных действий. Купить угощение? Это легко. Снять наличку? Это еще легче.
Всю дорогу до госпиталя Мария старалась не думать ни о чем, кроме как о гостинцах и словах, которые нужно будет сказать персоналу, раздавая наличные. Но вот боярышня оказалась внутри.
Белые коридоры, в которых суетится персонал, безликие двери с номерами, и ощущение какого-то сковывающего ужаса. Чем ближе Мария подходила к палате Меншикова, тем тяжелее давался ей каждый шаг.
Мысленно девушка была готова к худшему. Что парень горел, что его поломало, перемололо, он ослеп, оглох или вовсе теперь сядет в инвалидное кресло. И с каждым новым нафантазированным ужасом Мария приходила к мрачной решимости — что бы там ни случилось, она не разорвет с ним помолвку. И отцу не даст. И вообще…
Что там «вообще», Мария додумать не успела, потому что цель ее визита располагалась за очередным поворотом. Дверь в палату Меншикова оказалась распахнула. Дверь в палату напротив — тоже. И между этими двумя дверьми стояла княжна Демидова с самым злющим видом.
— Нет, ты только посмотри на них! — без приветствия возмущенно воскликнула подруга.
— В6!
— Мимо! Ж3!
— Мимо! Д4!
— Ранен!
— Ага!!!
— Они что, играют в морской бой? — обалдело произнесла Нарышкина.
— Врач запретил пользоваться техникой. Мальчикам надо отдыхать. А мальчики…
И вот с этим угрожающим «мальчики» княжна Демидова, раздраженно перекинув косу на спину, решительно зашагала в правую палату к Алексею Ермакову. Марии же осталось зайти в левую к своему жениху, чтобы замереть в дверном проеме.
— Д5!.. Ой, Мария… — растерянно произнес Меншиков, развалившийся полулежа на кровати, голый по пояс, с какой-то конструкцией на ноге.
Парень потянул одеяло, чтобы прикрыть раненую ногу.
— Прости, я в неподобающем виде, — проговорил Меншиков абсолютно ровным тоном.
Нарышкина медленно подошла к кровати, поставила корзинку с фруктами и сладким на тумбочку, а потом…
Потом…
Потом…
Потом самым позорным образом шмыгнула носом.
— Мария, — совсем растерялся Меншиков. — Ты чего?
— Я чего⁈ — вдруг взвилась девушка, поставив парня в полный логический тупик. — Я чего⁈ Да я поседела, пока сюда ехала, вот чего!
Она что-то там еще говорила про безответственных юношей, отправившихся за приключениями и словивших пулю, и не сразу заметила, что Меншиков смотрит на нее и едва заметно улыбается.
— Максим! Я серьезно! — всплеснула руками Нарышкина.
А Меншиков вместо ответа схватил ее за ладонь, потянул на себя и, когда девушка, потеряв от неожиданности равновесие, рухнула на его кровать, впился в свою рыжую ведьму самым горячим поцелуем.
— И тут целуются, — проворчал кто-то на фоне, после чего вежливо прикрыл дверь в палату.
Императорский Московский Университет, Александр Мирный
Помнится, прилетели мы после одного теплого местечка на гражданку, выходим из аэропорта, видим газон и все дружно падаем. Потому что привыкли, что зелень заминирована.
Позднее это осталось в какой-то бесконечной дали, но почему-то по возвращении на гражданку у меня всегда в голове всплывал тот смешной, в принципе, случай. Со временем любая война стала смазываться, и аэропорт или перрон перестали казаться тягучей трясиной, через которую нужно прорваться, чтобы вернуться в мирную жизнь. Стакан водки больше не вызывал желания искать духов, и реальность не размазывалась вместе с лицами родных.
Сейчас у меня сохранилось просто ощущение незримой границы: шаг — и ты солдат на службе у своей Родины. Другой шаг — и ты снова среднестатистический гражданин.
В моем случае, конечно, уже не гражданин, а подданный. Да и со среднестатистическим тоже некоторые тонкости. Сложно быть среднестатистическим, когда в соседней комнате отсыпается наследник трона, а в телефоне несколько пропущенных звонков от разных уважаемых людей.
Я вздохнул и решил, что работаю завтра. Или послезавтра, потому что завтра Иван обещал торжественное вручение всего вороха моих наград, за которыми я никак не доеду. А сегодня у меня есть кое-что поинтереснее отчетов и деловых встреч…
Насвистывая мелодию из своей прошлой жизни, я вышел из общежития для благородных, чтобы заявиться в общежитие для простых смертных. Хотел сделать Ваське сюрприз, сцапав девчонку и отправившись катать ее по городу до самого
