почта — это не такое место, где запросто находят украденные посылки и конверты, однако, так они докажут, что жалобу отправляли и суд им позволит подать её повторно, раз уж этот экземпляр пропал.
В своём мире я с таким иной раз сталкивался, хотя, конечно, мой опыт говорил о том, что юридические документы, иски, заявления, письма, их никто не воровал и сами они почти никогда не пропадали (ну, может быть, потому что они никому и нахер не нужны?)
Я же сейчас работал много тоньше.
Аккуратно разобрал комплект жалобы, поменял её саму и получил почти такой же комплект, только уже с рукотворными косяками.
Однако, теперь всё выглядит вполне себе натурально.
Чуть добавил клея на склейку конверта, с благоговением от проделанной работы заклеил обратно. Получилось чуть кривовато, но при условии, что конверты приходят и уходят пачками и далеко не всегда аккуратно выполнены, никто не должен обратить на это внимание.
Теперь мне пришлось потратить некоторые усилия, чтобы, когда я вернул конверт в сумку, выгнать пьющую парочку на улицу, предварительно заплатив оговорённые двадцать пять рублей.
Я сопроводил почтальона до самого здания суда и убедился, что все адресованные туда письма, в особенности конверт после моей обработки, был получен местной канцелярией.
Только тогда выдохнул от проделанной работы.
Если всё получится так, как я планировал, то произойдёт следующее.
Судья получит жалобу, но зорким взглядом углядит там сразу два мощных нарушения, во-первых, она подписана не тем лицом, полномочия которого подтверждены в деле. То есть — неверный подписант. И отсутствует формальное ходатайство на восстановление срока подачи жалобы.
Вообще, госструктуры в целом дружат и не стоит забывать, что суд — это тоже государевы люди. Однако между службами есть не только взаимопомощь, но и некая конкуренция.
В данном случае, судья получает жалобу, по которой его собственное решение может быть отменено вышестоящей инстанцией. Конечно же, подсознательно (а у каждого участника событий, как водится, своя мотивация) он заинтересован в том, чтобы эту жалобу не принимать и делу ход не давать.
Ещё одной особенностью является «процесс». В моем мире кодексы устроены по-разному, в некоторых случаях судьи не могут сами делать выводы по жалобе. В других кодексах некоторые полномочия (как и в Кустовом) у судьи есть.
Вот он и отфутболит жалобу, как поданную с грубыми нарушениями и не подлежащими оставлению без движения, чтобы эти нарушения не могли быть устранены.
Под нормы я нарушения подогнал, козыри судье раздал. Посмотрим. Конечно, не исключено, что он позвонит юристу по делу, пожурит и даст возможность негласно всё исправить.
Но я надеялся на то, что он их пошлёт… В юридическом смысле, конечно.
А там уже фискальная служба будет силиться понять, как получилось, что жалоба попала в суд не так, не такая, кто это сделал и так далее? Ни на что эта возня уже не повлияет, срок будет пропущен, моё решение вступит в силу.
Пора бы мне в продуктовый, купить себе самой разнообразной, вкусной и полезной еды на ужин, дай Предок, там уже тётки из китайского квартала с утра всё вымыли, из строительного магазина кирпичи и всё остальное доставили…
Жрать (именно так, а не вкушать деликатесы, размеренно и величаво), конечно, хотелось просто зверски.
Я же сейчас был навьючен, аки трудолюбивый транспортный афганский ослик, с той лишь разницей, что нагружен вполне мирным и даже вполне себе законным грузом.
В рюкзаке — продукты и посуда, которую приходилось таскать туда-сюда на мою личную Изнанку, а в руках небольшой, можно сказать, минимальный, набор инструментов и совсем малое количество стройматериалов.
Для начала я всё это сгрузил и с хрустом распрямил спину. Гордо игнорируя голод и тренируя силу воли, я целенаправленно пошёл на прогулку.
Место, куда меня каждый раз отправляет клинок Шило, было простым и понятным, каменный уступ, ровная его часть, нечто вроде ступени. За спиной скальная стена, после ровной и широкой площадки, некоего аналога ступеньки — обрыв.
Однако, этот мир, как и мой собственный, был огромен. Находясь в центре старинного города Коломна, можно подмигнуть Ильичу (в центре любого отечественного города притаился вождь мирового пролетариата) повернуть куда-то направо и пойти. И если идти долго и преодолевать природные преграды, переплывать реки и продираться сквозь заросли, перелазить рукотворные заборы (заборов у нас больше, чем рек) то можно дойти, допустим, до Южного Урала. А если сбиться с пути и идти, допустим, очень долго, но с запасом денег на еду и документами, можно, в теории, дойти до Пальмиры.
Короче, наш мир очень велик. Если выйти из Калининграда, то за пару лет можно дойти до посёлка Мыс Шмидта, то есть почти до самой восточной части страны. Если умеешь преодолевать преграды, то гуляй — не хочу. Другое дело, что человек традиционно не прёт, как ветер в неизвестном направлении, а локализуется в определённом месте, своей зоне обитания, хотя, за год запросто проходит больше тысячи километров.
Я знал многих людей, которые свой родной регион не покидали не то, чтобы редко, а вообще никогда. Для психологической защиты этого ограничения у них вырастает убеждение, что их родные пенаты — самые лучшие на планете.
Мнение спорное, однако в конкретно этом мире окрестности Кустового я покидал всего дважды, чтобы похитить человека из мест лишения свободы, а находясь на Изнанке, как правило, торчал прямо там, куда попал изначально.
Сейчас я этим самым домоседством я решил бороться, тем более, что магическое чутьё мне подсказывало, что местные горы крайне неоднородны по структуре.
Влево я уже ходил, в том числе, когда помог двум наркобарыгам отправиться к праотцам, вправо ходил только однажды, когда проводил разведку. Тогда я упёрся в изгиб скалы и успокоился на том факте, что местным монстрам, не считая летающих, было бы крайне трудно ко мне подобраться.
Сейчас я снова дошёл до того же изгиба, который постепенно выталкивал ходока в пропасть. Кое-где тут торчали кусты, но меня они не интересовали, а вот крупные щели — да.
С трудом протиснувшись в одну такую, я прошёл в полутьме, а там оказалось темновато — что-то около тридцати метров, пока не понял, что дальше щель обрывается.
Вернулся и осмотрелся.
Теперь моё внимание привлек ручей, возле которого я появлялся. Ручей образовывался, потому что падал сверху, возможно, с такой же площадки, однако у него имелись небольшие притоки. Один из них вытекал из неровности скалы на уровне ног из чего-то наподобие пропиленной временем
