тем временем доносились голоса.
— Чем обязан, Тамара Сергеевна? — зазвучал грузный и спокойный голос.
— Да вот решила узнать размер твоего очка.
— Тамара Сергеевна.
— Гайдаев, чистый немеченный ни базами, ни чипами и избивший ваших сидит у меня на кухне, водочку пьет.
— Твою мать, так он твой?
— Из Сибири он, из деревни. Не смог пройти мимо, когда инициируется изнасилование…
— Томочка, Тамара, не надо горячиться, давайте договоримся.
— Ты так и не ответил, моя туфля войдет в твое очко туго или со свистом?
— Чего ты хочешь? — грустно ответил мужчина, а я заглянул в комнату. Тамара стояла напротив стены, которую полностью занимал экран, на котором изображался лысый мужчина в пиджаке, что находился, по всей видимости, в офисном здании, а позади него виднелся флаг России.
— Справедливости, Антон. Так хочется справедливости, особенно после стопки водки… Либо справедливость, либо туфлю засунуть кому-нибудь в сракотан.
— Будет тебе справедливость.
— На Колыму их. Там мой брат заведует, исправит их. Будут палками фундамент рыть в одних трусах зимой, тебе все понятно?
— Может все же оставим все между нами? — скривился мужчина, видимо представив, каково оно, рыть палками фундамент.
— Значит, моя туфля войдет со свистом.
— Тамара Сергеевна…
— Толя, мне ничего не надо, но ты мне позже сам спасибо скажешь. СМИ скажешь, что своих караешь строже закона, — холодно проговорила термоядерная. — Сам решай до утра, а там уже поверь мне, я надену туфли с длинными и острыми металлическими шпильками.
— До утра, — ответил мужчина.
— До утра, — усмехнулась Тома и посмотрела на меня. — Так, с твоим поступком совести мы разобрались, теперь… С какого момента ты помнишь свой прошлый мир.
— С две тысячи двадцать четвертого. И мне бы узнать, как там у нас в России было, после пандемии, — скривился я, — Чем там все закончилось?
— Бурные тридцатые, значится, — нахмурилась Тома и вытащила пирожки из духовки. — Начнем лучше с версий кто ты. По базам ты не бьешься, а значит первое: тебя заморозили в двадцать первом веке и выкинули вчера, оттаявшего, как отработанный материал. Второй вариант, ты очень стар, тебя омолодили и почистили память, ну и третий вариант… ты в бога веришь?
— Нет.
— Ну и славно, а то с обыкновенным божественным чудом мне не с руки разбираться. а по поводу пандемии, пограничных конфликтов, уничтожении Польши…
— Польши?
— Так, стоп, Ауф, — пригрозила пальчиком Тома. — Давай так, мы победили. А теперь ты берешь полбутылки водки, пирожки и я отвожу тебя в соседнюю квартиру. Ни тебе, ни мне не нужны эти слезы, сопли, обделанные тобою простыни от страха во сне. Идет?
— Ну да, — выдохнул я. — Живем сегодняшним днем.
— Вот и славно, вот и молодец — всучила мне пирожки с бутылкой водки Тома и просто вытолкала к двери.
Я открыл дверь на лестничную площадку и замер, в полутьме подъезда на лестнице внизу стояли с десяток бронированных мужчин, прикрытые щитами и с кучей оружия, наведенным на меня.
— Это за мной, да? — сглотнул судорожно я.
— Это против тебя. Ребята, он безопасный и не биоробот, не марионетка. И взорваться не должен, если, конечно, наша пища им переваривается, — усмехнулась Тома, прошла вперед и открыла дверь квартиры напротив ее. — Весь дом принадлежит мне, утром я тебя разбужу. Молодчики нас охраняют, так что если увидишь что кто-то проходит мимо твоего окна, то это они.
— Так мы на пятом этаже, как они пройдут мимо окна? — спросил я и откусил пирожок.
— Они летают, — улыбнулась мне натужно Тома. — Привыкай, ты в будущем. Иди уже, у меня куча дел, а ты мешаешь.
Спорить с ней было бессмысленно, да и зачем? Если у нее все будет хорошо, то у меня будет все хорошо.
Я зашел в квартиру и закрыл за собой металлическую дверь.
Простая однокомнатная квартира без телевизора, кухня и зал совмещенные, небольшая комната, хоть туалет есть, окна зарешеченные. Отсюда был слышен негромкий разговор на лестничной площадке, значит, я под охраной. Я сел на угловой диван, поставил бутылку водки на журнальный столик и задумался о своей судьбе.
— Она права, есть три варианта, — устало проговорил я, пережевывая пирожок и запивая его водкой, а затем подпер рукой подбородок и задумался о тех, кого потерял. А подумать, и проститься было с кем, слеза сама навернулась на глазах, внутри в душе, лопнула струна, что не давала мне погибнуть в этом странном будущем.
— Ауф, ты чего завис? — вырвал меня из мыслей голос Тамары. — Я тебе стакан воды принесла, а ты сидишь уже как два часа. Я думала, не помер ли ты, трижды заходила, а ты все сидишь и молчишь.
— Я все потерял, — тихо проговорил я.
— Все понятно, апатия, — хмыкнула бабуля и взяла бутылку водки. Затем поднесла к моим губам и скомандовала. — Пей.
— Эм, — удивился я, но все же глотнул.
— До дна, пей по русски — подняла бутылку к верху Тома и я допил половину бутылки залпом. — А теперь спать.
Она слегка толкнула меня в грудь и я упал на диван, прикрыл глаза и моментально уснул.
Снился мне дивный мир, где люди удивляются дополненной реальности, где люди не смотрят на состав колбасы. Мир, где квадрокоптер диковинка, а не обыденность, мир, где кто-то понтуется одеждой а у кого-то ее попросту нет, и он донашивает любимые штаны до дыр. Где некрасивый человек обыденность, и мне во сне казалось, что эта наша неидеальность и есть та самая красота. Мне снились родные, друзья, улицы, по которым я ходил, снились мне дворовые коты, крысы. Стоп, а где крысы, где коты, куда они дели котов? Они едят котов, даже крыс…
— Бобер! Бобер! Вставай, бобер, лиса пришла!
Я открыл глаза, не понимая где нахожусь, и на ощупь пошел к двери.
— Чего тебе? — открыл я дверь, смотря на Тому в спортивном костюме. К сожалению мой перенос в этот мир не было сном.
— Утро, медведь! На утреннюю пробежку пора! — радостно поведала мне лжебабуля.
— Че? — я аж проснулся. — Без меня!
Я быстренько закрыл дверь и защелкнул все замки. Бегать, утром? Уж лучше на опыты.
— Бобёр! Бобер! Бобр! — мерзко кричала Тома. — Я знала, что не сработает. Пойдем завтракать, и только после вкусного кофе пробежка…
— Сбегу я от тебя, — проговорил я, открывая дверь.
— Ну уж нет, не сбежишь. Ты съел чипы слежения, что в моих пирожках никуда. Ты от меня никуда не денешься, — проговорила Тома. — Ну а пока ты будешь думать о том, как побыстрее высрать пирожки, пошли завтракать.
— А я могу выс…
— Думай, Ауф, думай. Нормальный
