добивали, а из убитых кровь выпускали. Казаки в это время освобождали трупы от одежды лишней и, главное, от оружия. В ад с оружием не пускают. Туда голые и босые грешники попадают. Интересно, а кто их по дороге раздевает и разувает? А три казака, что побывали у крымчаков в плену, и знают язык, были отправлены к воротам левой каланчи под белым флагом с предложением сдаться. Видели же обитатели малюсеньких крепостиц, чем заканчиваются обстрелы шрапнельными гранатами. На этом левом берегу в результате турки вместе с двумя офицерами сдались. Комендант каланчи Ада-Баш даже картинно саблю Бределю протянул, держа двумя руками перед собой. Теперь живыми останутся… Да ещё и мир посмотрят. Пешком до Кяхты тащиться, где будут дорогу строить. Тут мир не только разглядишь, но и на ощупь попробуешь.
На правом берегу в каланче истребление конницы не видели, и парламентеров обстреляли из ружей. Даже попали в руку одному из казаков.
— Отставить! — рявкнул Иван Яковлевич на адмирала, когда он приказал правым бортам всех кораблей зарядить орудия шрапнельными гранатами. — Вы, Пётр Петрович, представляете, сколько сил я потратил на добывание пороха⁈ И на что пришлось пойти, чтобы англичане нам его продали. Две гранаты для начала запустите по ним. Там видно будет.
Бабах. Бабах.
— Нда! Картечными давайте, — обе гранаты перелетели и взорвались, выпуская на охоту свинцовые шарики, далеко за стенами каланчи.
Бабах. Бабах. Бабах. Турки тоже выстрелили, обмазанная глиной деревянная стена окуталась двумя дымами. И не промазали османы. Оба небольших ядрышка угодили в борт «Святого Иоанна» и даже одно в нём дыру пробило. В трюме послышались вопли и ругань, а потом команды офицеров. Вроде, тушили пожар. Брехт, отвлёкшись, не успел проследить за вторым залпом Единорогов. А получилось хорошо. Обе двухпудовые гранаты попали внутрь ограды, и взорвались там. Не фугасы, и вышку не повалили, но раненых и убитых у турок хватило, чтобы над воротами с площадки, откуда только что палили пушки, показался шест с привязанной к нему белой рубахой.
Из двух десятков человек живых осталось пятеро, а здоровый — один. Раненых осмотрели и добили. У троих ранение в живот. Не выживут. Зачем людей мучить? Чтобы помучались? У последнего раненого два свинцовых шарика попали в грудь, разминулись с сердцем, и где-то в лёгких застряли. Тоже не жилец, уже кровью кашляет. Здоровым, только чуть контуженным, оказался офицер, был на вышке — каланче, и потому его картечины не достали.
— Переведите ему, — Брехт покачал головой, товарища прилично по дороге помяли. Правильно — это ведь он отдал приказ по парламентёрам стрелять. Нужно бы повесить в назидание остальным, но сей товарищ нужен был Ивану Яковлевичу живым. — Переведите, что его сейчас отпустят, пусть едет в Азов и главному там скажет, что если все турки голыми выйдут из крепости и сдадутся, то я их прикажу пороть, а потом отпущу на все четыре стороны, а если не выйдут голыми, то все помрут.
— Зачем это, Ваше Высокопревосходительство? — выпучился на него Бредаль. — Что за дикие условия капитуляции, на такое никто не пойдёт.
— В этом и задумка. Чем больше убьём, тем лучше. Нужно чтобы не сдавались. И нужно, чтобы эти «дикие» условия капитуляции дошли до Стамбула. Там должны икать начинать при приближении русских. Удивил врага — считай половина победы в кармане. Заставил его себя бояться — ещё половина. Опять же, их там тысяч шесть в крепости, нам куда девать столько пленных?
— Мустафа-Ага — комендант крепости Азык, не пойдёт на такие условия! — и глазами зыркает пленный турок на гяуров.
— А ты ему передай, что следующие ещё хуже будут, — Брехт махнул рукой, казаки развязали руки офицеру и подвели ему коня, что достался в виде трофеев при избиении конницы. Конь был цел, хозяина видно убило, и пока запорожцы собирали оружие у убитых, сам пришёл к людям.
— Когда к Азову пойдём? — отвлёк Брехт от созерцания удаляющегося турка адмирал.
— Скоро обед. Прикажи высаживаться на берег, Пётр Петрович. Только колючую проволоку натяните со стороны Азова. Уверен на все сто, что сейчас все оставшиеся конные турки, охваченные праведным гневом, прискачут. И щиты деревянные с барж снимите, поставьте. Встретим янычар, или кто там у них пожалует.
Дон в этом месте делает поворот чуть ли на девяносто градусов к югу, и не распорядись Иван Яковлевич выставить дозорных на захваченных каланчах, и не отправь по обоим берегам разъезды из калмыков и башкир, то неожиданная атака турецкого флота могла бы довольно плачевно закончиться. Но предупредить, о том, что к ним идут три большие галеры на вёслах и Бредаля наблюдатели на вышках, и Брехта башкиры, успели, и потому два корабля были поставлены поперёк реки и орудия заряжены. Решили бить сразу, как турецкие корабли вынырнут из-за поворота, у турецкоподданных там на палубах на носу всего по паре пушек малокалиберных, но вдруг какой золотой выстрел удастся. Надеяться на удачу никогда не стоит.
— Огонь, книппелями по вёслам, поочерёдно! — гаркнул Пётр Петрович, едва из-за холмика на берегу показались турецкие корабли.
Событие шестьдесят восьмое
Опыт поражений научил меня тому, что нападать стоит, только если уверен, что не придётся отступать.
Джесси Ливермор
Это что — клуб самоубийц? Галеры были метров тридцать в длину и около шести в ширину, гребцы находились под палубой, а на палубе стояли по обоим бортам примерно 6-ти фунтовые пушки на невысоких деревянных лафетах. По пять штук на борт. А на носу, как и у кораблей Брехта, были на вертлюгах расположены два фальконета. И с таким вооружением эти «храбрецы» на трёх корабликах вышли воевать против двадцати двудечных кораблей. Ладно, про Единороги они не знала, про шрапнель даже не слышали, но втроём на двадцать. Так двадцать это не всё, там следом чего только нет, при этом многие мелкотравчатые судёнышки у русских лучше этих галер вооружены.
Пока Иван Яковлевич удивлялся отваге османов и «Святой Иоанн» и «Святой Павел» начали книппелями поливать галеры.
Бабах. Бабах. И так каждые две — три секунды. Вместе орудия не стреляли, чтобы не наломать дров и не завалить корабль. Всё же выстрел из огромного орудия с калибром в 245 мм — даёт чудовищную отдачу. Лафеты закреплены верёвками за борт и препятствуют откату орудий вплоть до противоположного борта, но если несколько пушек выстрелят одновременно,
