всяком другом случае он был бы вправе просто избить ее, все-таки она — кухонная работница, существо чуть ниже рядового бойца, даром что у нее покровительница есть. Но вот официальный поединок за право возглавлять ватагу… это дело серьезное.
Сяо Тай размышляет о Первом Брате, который занимает свой пост по одной простой причине — он тут самый сильный. Теоретически, конечно. Никто не проверял его силу вот прямо до самого конца, нет такого что в схватках с тем же Третьим Братом Чжаном он бы сто раз из ста победил. Просто Второй и Третий признают его силу. Как и все остальные. Первый Брат, Ли Баоцзу, Мастер Тысячи Мечей, непревзойденный фехтовальщик Северо-Запада — и был по большей степени той причиной, по которой с Братством Справедливости горы Тянь Ша предпочитали не связываться, закрывая глаза на их существование.
Так что самый простой способ избавиться от надоедливого Первого Брата — отпадает. Бросить ему вызов на поединок просто, и она даже имеет на это право, как член Совета Старших, однако слишком мало она знает о его способностях и силе. Тот факт, что Гуань Се и Чжан Хэй в свое время признали Первого Брата старшим над ними — говорит о многом. Нельзя его недооценивать, это с человеком у которого нет контроля над своей Ци она может легко разделаться в сфере своей Ци, но не с Мастером. Даже просто вылечить царапину на руке у Чжан Хэя оказалось не просто — его тело отторгало Золотистую Ци, ведь Брат Чжан, несмотря на свой вид и поведение — тоже своего рода культиватор. Только у него природный талант и его Ци — дикая Ци природы. Он словно карп в прозрачной воде ручья — не чувствует, что находится в воде, не ощущает Ци, но его тело пропитано ею. И даже когда он не сопротивляется, когда полностью открыт и дает ей манипулировать Ци, его организм отторгает все попытки воздействия извне.
Отсюда вывод — вскипятить мозги или сделать лоботомию Первому вряд ли удастся. Надо узнать о нем побольше, думает она, этот человек — единственное препятствие на моем пути к свободе внутри Братства. Камень в ботинке и ложка дегтя в кружке меда. Попытаться договориться с ним? Бесполезно, он уже занял позицию, а история с колодками только еще больше его взбесила. В тот раз она ожидала созыва нового Совета и постановки вопроса о ее наказании сразу по прибытии Второго Брата, но… Первый Брат сделал вид что ничего и не произошло. Как говорили в дворовом футболе — заиграли. Проехали. Живем дальше.
Сяо Тай прекрасно понимала, почему Первый так поступил. Потому что он не мог позволить себе проиграть на Совете, тем более — ей. Это был бы очень нехороший прецедент. Он и так подозревал что начинает терять власть и сейчас все держится только на его силе. Если прямо сейчас провести в в Летнем Лагере демократические, честные и справедливые выборы — большинство будет за нее. Потому что она прикладывает к этому усилия. Потому что она лично накладывает еду каждому в лагере, говорит с ними, шутит, ругает, участвует в их жизни. А Первый Брат сидит в своем шатре и играет в сянци или вино нагретое пьет. Ах, да, еще певичек из «Сада Свежести» к себе пригласил и теперь они целыми днями для него поют или хихикают на два голоса.
Однако никто не будет назначать демократические выборы, здесь у нас ватага разбойников, а тут прав тот, кто сильнее. Значит, нужно становиться сильнее. Сяо Тай вздыхает.
— У Седьмой все в порядке? — спрашивает Чжи Вэй, которому случилось быть рядом: — что случилось?
— Вот скажи, мне, — обращается к нему Сяо Тай: — скажи, мне, брат — в чем сила?
— Ээ…
— Разве в Ци? Вот и Второй Брат говорит, что в Ци. А я думаю, что сила — в правде. Кто прав — тот и сильней. А я — всегда права. Чего ж я тогда такая слабая?
Сяо Тай уселась впереди, на специально вынесенную с кухни лавочку. Большинство добрых молодцев-удальцов сидело на траве, кто-то и вовсе стоял. Но кухонной команде сидеть на траве было бы неуместно, Сяо Тай работала над имиджем кухонной команды, продвигая его вперед. И если раньше их социальный статус был ниже, чем у обычного бойца-разбойника и скорее ближе к разнорабочим, которых не брали в рейды, а поручали черную и непрестижную работу в лагере, то сейчас, благодаря ее протекции кухонные работники стояли немного выше. Они были не просто поварята или разнорабочие, они были «люди Седьмой».
— Госпожа так спокойна. А я очень волнуюсь, переживаю за Гу Тин, — говорит Минмин, устраиваясь рядом. На своих коленях она держит свой старый бронзовый котелок. Суеверная Минмин категорически отказалась оставить его на кухне, мол он счастье приносит. И удачу. И вообще, если есть котелок, значит будет чего туда положить. Сяо Тай только головой покачала и рукой махнула. Хочешь с ним таскаться — таскайся. Действительно же, в прошлый раз от удара Третьего Брата спас… хотя не то чтобы Третий концентрированно бил, скорей отмахнулся, да еще и плоскостью алебарды, не лезвием. Если бы Яростный Кабан взял бы своей целью рубануть как следует, то ни бронзовый котелок, ни даже лучшая броня столичных гвардейцев не спасли бы Минмин. Видела она, как Чжан Хэй рубит, если серьезен. Но, традиция есть традиция и на лавочке из кухонной подсобки сидели трое — она, Минмин и ее котелок.
— Я тоже волнуюсь за Гу Тин, — говорит Сяо Тай, глядя на то, как на поляне разминается Толстяк Мо. К сожалению, достичь консенсуса с этим главарем ватаги у нее не получилось. Она, грешным делом, рассчитывала, что удастся того уговорить отказаться от этого поединка. Однако Толстяк Мо тоже удила закусил, мол это же вызов за право управлять ватагой, как он тут отказаться может? Да кто его потом слушаться будет? Нет, Толстяк Мо понимал, что Гу Тин — протеже Седьмой Сестры и что у Толстяка против Седьмой шансов не так уж и много, все видели гладкий разрез на металлических цепях, все слышали про ее подвиг в рейде, про то, что она одним заклинанием разрушила угловую башню гарнизонной крепости в долине. Среди добрых молодцев-удальцов кое-где уже пошел слушок о том, что Седьмая Сестра — «та самая богиня справедливости и
