совсем мало. Недели в тундре истощили.
Я догнал и подсек его своим сапогом «школьной» подсечкой. Его задняя нога на бегу тут же зацепилась за переднюю, и Витя, виртуозно исторгая трехэтажные матерные ругательства, камнем полетел лицом вперед.
Падая, он матерился на ситуацию, неудачный побег и превратности судьбы так искренне и смачно, что я с трудом сдерживался от смеха.
В отличии от Степана, который испытывал гнев и наскочил на него сзади и собирался вломить беглецу.
Я с трудом удержал спасателя, чудом перехватив замком летящий кулак.
Степа превосходил по весу зека вдвое, и такой мощный удар мог вполне бы добить Витю.
Я сам едва удержался на ногах.
— Стёп, брейк! Нам Гибаряна тащить на носилках. Пусть этот своим ходом двигается! Вставай, Витя!
Тот обернулся к нам и сощурил от страха глаза, подняв руки к голове в попытке защититься от ударов
Степа тяжело дышал, он сплюнул в сторону и прикрикнул на Витю:
— Вставай, давай! Еще раз побежишь, я тебе башку оторву!
Витя проявил небывалую покладистость, почти моментально поднялся отряхнулся и встал расположив руки по швам.
Он, как и многие зеки среднего и низшего ранга, смотрел Степану в грудь, опасаясь поднимать взгляд выше по неписаному арестантскому правилу.
Витя смирился с тем, что его вернул в тюрьму и теперь вел себя в соответствии с тюремным уставом.
— Так точно, гражданин начальник
Он не хотел быть обвиненным в неподчинении, и, наверно, принял Степу за сотрудника правоохранительных органов.
— Какой я тебе гражданин начальник? Ты совсем охренел? Иди давай, — недовольно пробурчал Степан.
Когда мы вернулись обратно я увидел Гунько, беспокойно расхаживающего около Гибаряна с опущенной головой и руками заведенными за спину.
Он о чем-то думал.
— А, вот и вы, — он повернулся ко мне, — вообщем не буду тянуть кота за хвост — я озадачен.
Он смотрел на меня будто нуждался в моей помощи.
— В чем дело, Николай Прокофьевич.
— Костя говорит, что этих, — он указал подбородком на Витю, — было не двое, а трое.
— Вот как. У меня тоже те два трупа не сходились с тем, что мы тут Костю с еще одним беглым встретили.
Витя начал крутить головой из стороны в сторону, испуганно вглядываясь каждому из нас в глаза.
— Какие трупы? — голос его дрожал, — что Хмурого и Пальца порешили? Проводник приходил? А?
Витя явно нервничал, еще чуть-чуть и он завыл бы если бы его не приструнил Степа:
— Помолчи!
— Порешили… Меня тоже… грохнут, замочат. Как пить дать, замочат. Что же делать? А?
Он кусал себе фаланги пальцев на сжатом кулаке.
— Что же делать, мужики? — он переводил взгляд с Гунько на меня, Гибаряна и снова на Гунько, словно хотел, что-то рассказать.
— Да, заткнись ты!
Степа гаркнул так, что Витя втянул голову в плечи.
— Говорите, Николай Прокофьевич. Остановились на двух трупах.
— Да, все верно и Выкван говорил, что их двое и по оперативным сводкам сбежало двое. Но как выясняется, мы не все знали. Костя говорит, что еще один есть.
— Всего четверо? — спросил я
— Нет трое, четвертый должен был встретить их на горе на Аргасте, — Гибарян кивнул в сторону Вити, — они не могли меня туда тащить, поэтому пошли те двое. Палец и Хмурый. Палец здоровый такой. А Хмруый со шрамом на щеке, идущим от уголка рта к уху.
Отменное у зеков чувство юмора. У Пальца, отсутствовали два пальца на левой руке — указательный и большой. А если смотреть в профиль Хмурому с той стороны, где у него на щеке был шрам, то казалось, что этот тип всё время улыбается.
— Да помню их.
— Вообщем, Палец и Хмурый должны были с кем-то встретиться, но не вернулись.
— С кем?
Гибарян пожал плечами.
— Я не знаю. Вот Витя говорит, что с «проводником».
— Что за проводник? — Степа расставив широко ноги и уперев руки в бок, грозно навис над Витей.
— Ей, Богу не знаю! Я его в глаза не видывал, слыхом не слыхивал. Я просто приказы Хмурого выполнял.
— А Хмурый видывал?
Витя был явно расстроен и напуган.
— Нет, точнее не знаю, вроде нет. Его только Палец знал.
— Вить, откуда Палец знал, проводника вашего по зоне? — спросил я спокойным голосом,
— Не знаю. Знаю, что он вроде тоже золото моет, но это не точно. Не мое это дело. Не мое.
— Что еще знаешь про проводника?
— Больше ничего. Слышал только, что Палец говорил, что если проб и карту не принесем — задушит, нас как котят это проводник.
Мы все переглянулись. Интересное кино.
— Так, ребят чаю сделаем? У там меня в рюкзаке. — попросил я спасателей. Володя кивнул и пошел за заваркой, — Вить, ты давай садись. Есть хочешь? Кость, а ты? Мы это…Схоронили в горах твоего Пальца и Хмурого. Всё по-человечески.
Оба кивнули. Гибарян смотрел на всю эту картину и понимал, что пытаюсь выведать у Вити, что-то важное, поэтому показал, что готов ждать сколько потребуется.
— Вить, ты нам всё — всё, что знаешь расскажи с самого начала. Как вы свалили из зоны?
* * *
Витя, отбывающий свой длительный срок наказания, работал на зоне сантехником. Само исправительное учреждение появилось на месте расформированной воинской части то ли в середине пятидесятых, то ли шестидесятых.
Вообще по прибытию на зону, каждый новый зэк видит, что бытовые и производственные помещения окружали несколько видов ограждений.
Забор, высотой в два человеческих роста из металлических прутьев, колючей проволоки составлял первый периметр.
