Боксер: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

Наконец, закончив немудреную тренировку, мы обессилено свалились на траву. Легли на спины и уставились в голубое небо. Мышцы приятно тянуло. Для первого раза все вышло довольно удачно. Я знал, что при должной регулярности и должном же питании плюс восстановлении (сон и отдых) у нас быстро получится улучшить собственные результаты. Главное — упереться, не сдаваться, а там все будет.

— Может, спорт — это не мое? — абсолютно несчастным голосом протянул Сеня. — Чувствую себя, как разбитая уличная ваза… такие бетонные, у школы стоят.

— Твое не твое, а завтра жду тебя на тренировке, как штык! — отрезал я.

Гулко выдохнул, поднимаясь, и протянул руку толстяку. Он нехотя поднялся, хотел, видно, еще полежать — кто из нас ленивец, а кто тюлень, можно ещё поспорить. Я и сам был не прочь, но нельзя. Надо было возвращаться, иначе начнут искать.

— Идем?

— Пошли… во, я, кстати, придумал, зацени. Стало-стало-стало, но ушло, — выдал Сеня.

Я сделал вид, что мне забавны его стихотворные пробы.

— Пошли уже. Дракона только своего не забудь.

Мне показалось, что, не напомни я о ящерице, Сеня благополучно оставил бы добычу на спортплощадке.

— Точно… — толстяк поплелся за коробкой.

Поднял крышку, заглянул.

— Че-то он не хочет есть «солдатиков», — озадаченно протянул он. — Может, невкусные?

Посмотрел бы я на самого Сеню, если б его запихнули в ящик из-под обуви. Ящерица испытывала шок, и без должного ухода такая пленница не проживала больше недели. После того, как Сеня наиграется с новым питомцем и перед всеми похвастается, надо будет предложить ему идею, подкупающую своей новизной. Например, выпустить рептилию восвояси.

Сеня, который, оказывается, приехал на велике, аккуратно закрепил коробку с Драконом на багажнике и, звякнув звонком, укатил.

Мне надо заглянуть к Леве и посмотреть, как он справился.

А Лева справился, надо отдать ему должное. Когда я вернулся, он почти закончил. Мокрым пухом оказалось буквально забито ведро. И даже окна на здании были вымыты.

— Привет трудовой молодежи! — подошел я. — Даешь пятилетку за четыре года и двенадцать месяцев?

— Очень смешно, обхохочешься, — недовольно фыркнул Лев. — На! Сам заканчивай!

Я отнекиваться не стал. Подметать или мыть было больше нечего, а выбросить пух в мусорку, так и быть, помогу.

Я взял ведро и потащил его по дорожке, мусорка у нас располагалась неподалеку от главного корпуса, буквально в ста метрах от места, где Лев убирал пух. Там-то мы и встретились с Тамарой, выскочившей из-за угла. Она резко остановилась, держа в руках два стакана с молоком, накрытые овсяным печеньем.

— Вот они где, а я вам решила организовать перекус. Кто хорошо работает, тот хорошо куша…

Она запнулась и посмотрела сначала на меня, тащившего тяжелое ведро одной рукой, а во второй — метлу и совок. Потом на Льва, ничем не обременённого. Дружелюбная улыбка тут же пропала с её лица.

— Я не поняла, Лева ты опять Мишу заставил убираться, а сам тунеядничал⁈ — старшая пионервожатая строго сдвинула брови.

Кстати, одета она была снова в бесформенный и мешковатый спортивный костюм вместо так идущего ей платья.

— Тамара Ипполитовна, да нет же, это я все убрал, а этот… — попытался оправдаться Лев, но Тома его перебила.

— Не этот, а у него имя есть. Миша у нас такой же пионер, как и ты, и другие ребята, — старшая пионервожатая прочитала нотацию Льву. — А я-то думала, ты такой умничка, взялся за ум, все вместе убрали, но ты, оказывается, еще тот лоботряс.

— Тамара Ипполитовна, вы не так поняли…

— Все я так поняла! Никакого тебе молока и печенья, отдам обе порции Мише.

Она развернулась ко мне, протянула стаканы с молоком. Я не дурак, отказываться не стал. Тома взъерошила мне волосы, влажные после тренировки.

— Устал, аж вспотел весь. Не то что этот лоботряс!

— Мне молока… — протянул Лева.

— У нас кто не работает, тот не ест!

Тома развернулась и зашагала прочь, бросив напоследок, что Лева может, конечно, попросить меня поделиться.

— Но я бы на его месте, — кивнув на меня, добавила она, — ничем с лоботрясами не делилась.

Мы снова остались вдвоем. Лева предсказуемо попер на меня буром.

— Ты че молчал?

— Меня, так-то, никто не спрашивал.

— Охренел?

— Уже отвечал на этот вопрос, — я отпил молоко, довольно причмокивая. — С пенкой любишь?

— Ага…

— Ну, в следующий раз, может, достанется.

Такой выпад Лева уже не выдержал и бросился на меня с кулаками.

— Погоди так переть, я молоко разолью! — предупредил я.

— А мне так и так ничего не достанется! — обиженно возразил пацан.

Я не стал дальше шутить над пареньком и протянул ему его стакан с печеньем.

— Бери уже, заслужил. И запомни, кто не работает, тот ест. Учись студент, — я озорно подмигнул ему.

— Спасибо, — буркнул Лева. — Но я тебя все равно завтра уделаю!