Пользуясь случаем, кладу голову маме на колени и наслаждаюсь ощущением легких поглаживаний. Давно меня просто так никто не гладил.
— Тебе еще что-нибудь купить? Ты не волнуйся — это все ерунда. Прости только, ничего поесть оставить не могу, и так к тебе, наверно, с вопросами лезть будут.
— Да ничего мне не нужно, кормят нормально, а еще внизу буфет есть с разными заедками, с голоду не помру.
— А деньги-то у тебя хоть есть?
По смущенному виду понимаю, что нет. Выгребаю из карманов всю мелочь. Не густо, но на булочки и печенье хватит.
— Ну, зачем ты?..
— Мама, ну прости, не могу я часто к тебе ходить, а ты тут совсем одна у меня. Хоть булочку себе купишь. Как ты тут вообще? Что говорят?
— Да нормально все. Сейчас только восстановиться надо, мяска набрать. Скоро в другое отделение переведут, так что осторожнее по окнам лазь. Могут и не в одноместную палату положить.
— Это плохо. Тебе не знаю, может и повеселее будет, а мне уже так просто навестить тебя не удастся.
— Посмотрим, как получится. Если одна буду или вдвоем, я на окно зеркало, что ты мне прислал, поставлю. У него видишь — обратная сторона яркая, не ошибешься. А уж одну-то соседку я усыпить сумею. А потом, если что сам добавишь.
— Конспиратор ты у меня, маман! Где только набралась этого, а? Признавайся! В общаге института парней заманивала?
— Не я, — мама краснеет, — Девчонки. У меня уже в тот момент вы с Митей были, не до парней мне было.
— А хотелось, признавайся, как на духу? Покайся, дочь моя! — шепотом не очень получается передразнить поповский распевный бас, но мама хихикает.
— По всякому бывало, иногда и хотелось… Горкин, тут такое дело… — мама неожиданно начинает мяться.
— И?
— За мной Виктор Афанасьевич ухаживает…
— В смысле ухаживает? Он за тобой уже три года ухаживает. А-а-а, понял. А ты как?
— Не знаю…
— Мам, я его очень мало знаю, так что тебе видней, но ты подумай. А то ты здесь взаперти сидишь, людей не видишь. Может не стоит пока торопиться? Я не в смысле, что я против, — затараторил я, увидев, что тень скользнула по маминому лицу, — Я просто не хочу, чтоб ты торопилась. Хочет ухаживать — пусть ухаживает. Я ведь только, чтобы ты хорошо подумала. Ладно?
— Не буду торопиться, — мама снова улыбается, — Но если что, ты против не будешь?
— Мама! Ну, ведь ты молодая красивая женщина, понятно, что за тобой мужчины ухаживать будут. И обязательно кто-нибудь тебя полюбит и замуж позовет. С чего мне против быть.
Мама расспрашивает меня о моем житье-бытье, а я ее. Узнаю заодно, что армейский контракт маме, конечно, продлили, но и отрабатывать его отошлют не обратно в тьмутаракань, а в Петербург, поближе к Митьке. Как выпишут, так сразу и отправится. А пока будет восстанавливаться здесь, заодно и квалификацию повысит, экзамены как раз на июнь назначены. Это Шаврин расстарался. Его самого в столицу летом переводят, вот он и хочет за ней и дальше присмотреть. Возможно, и не самая лучшая для нее партия, но с другой стороны — одаренный, симпатичный, не бедный, что еще надо? А его вась-вась с ПГБ… работа такая. Это в первый момент я на него злился, а пораскинув умом понял — человек он военный, приказ есть приказ.
Но время неумолимо движется, так что оттягивать неприятную часть уже некуда.
— Мам! Я вообще, если честно, по делу пришел. Помоги, а?
— Что тебе, солнце мое? — ласковые пальчики снова перебирают мои отросшие волосы.
— Мам, я тут совсем запутался. Понимаешь, подруга моя, ну та, которая выручила меня в начале — Наташка. Так вот, что-то крутит она, а у меня трое одаренных на нее записаны.
— Это твои пилоты?
— Ага, двое пилотов и просто хороший парень. Только у них индекс на нуле, вот и пришлось пока их на кабальную записать. Мам, я хочу род создать и их к себе принять, — ну вот выпалил самое главное, теперь ход за ней
— Род создать… А потянешь?
— Мам, я в июне все экзамены сдам, ты не переживай. Я хоть в школе и не учусь, но неучем не останусь. А миллион — это вообще ерунда.
— Ничего себе ерунда. Смешной ты у меня. Но если так уверен — дерзай. Я вот в свое время не решилась, у Елизара Андреевича под крылом спряталась, а может, и надо было рискнуть. Какая тебе помощь нужна?
— Мам, запиши их себе в кабальные, до июня. Вот, я бумаги приготовил.
— Я могу и в род их принять, — мама лукаво улыбается.
— Ну, ма-а-ам, ну, что вот ты шутишь. Я их себе забрать хочу. Пусть Митька сам себе людей подбирает, а эти только моими будут. Сама же знаешь, даже если они потом свои рода создадут, все равно родственными будут. А сейчас и вовсе мой род усилят.
— Ты еще долго скрываться собираешься?
— Как род создам, так и сдамся. Ты ж понимаешь, Митька сейчас у Милославского под крылышком, он ему, если что, отказать не сможет. А я не хочу! Может я и не прав, но я себе это так вижу: законопатят меня в какой-нибудь закрытый отдел, и буду я до конца дней под охраной сидеть, одни ПГБшные рожи видеть. Я понимаю, может я и не прав, но согласись, так тоже запросто может быть. Ты вон у деда много свободы видела? Что приказал, то и делала.
— Елизар Андреевич… Ему возражать трудно было. Но и защиту он нам дал немаленькую…
— Вот и я о том же. Сама же говоришь — зря не рискнула свой род создать.
— Может еще и создам. Мне, между прочим, за тот бой орден дали, могу и прошение подать. Только пока торопиться не буду, посмотрим, как у вас с Митей дела пойдут. Может вам хоть кто-то взрослый в роду еще понадобится. Мы же с Митей еще не говорили, может и ему там вовсе несладко и помощь требуется. Давай свои бумажки.
Мы еще немного поговорили, но вскоре оба начали зевать, так что вскоре я смылся привычным путем через окно. Помощь парней мне уже не требовалась, так что никто меня под окнами не ждал, а то бы не удалось так долго задержаться.
Единственный совет матери — окончательно разобраться с Натальей, но не рубить сплеча, пообещал обдумать. И сам, конечно, собирался все выяснить, но мамины слова заставили еще раз все тщательно взвесить.
— Молодая она еще, сынок. Гриша твой, если честно, подлец тот еще. Это ты, как мужчина его оправдываешь, а вот мне по-женски кажется — дрянной он человек. Зачем девушку обманывал? Она-то ведь к нему всем сердцем прикипела, а он, как ты говоришь, работу выполнял. А ведь я его по-моему даже видела как-то у Елизара Андреевича… Страшный такой, весь в шрамах… Хотела я тогда свою помощь предложить, но Елизар Андреевич отказал. Правда и я тогда неопытная была, только последний курс заканчивала.
— Ну, теперь он снова красавчик, лицо я ему тоже поправил.
