— Умница ты у меня, хороший бы из тебя целитель вышел. Жалко, что ты не хочешь больше этому учиться. Только не в красоте дело, она его и страшного полюбила, а он с ней так, не по-человечески. Подумай, Горкин.
Ну, что ж, подумал. Тем более, что и сам решил дать себе время остыть. А то наломаю дров, а выяснится, что девка всего лишь над цветом туфелек думала, а тут я со всем своим пролетарским гневом. Но два вечера в Наташкиной компании укрепили мои подозрения так, что сомнений практически не осталось. Она то смеется невпопад, то начинает говорить громче обычного, и просто видно, что сильно напряжена, хотя подходящих поводов нет.
И вот, решаюсь.
Вечер. Наталья, как обычно, сидит перед камином с бутылочкой вина. Кстати, это еще один показатель, раньше она так много не пила. Присаживаюсь в кресло рядом, протягиваю пустой бокал.
— Нальешь пару капель?
— А тебе разве можно?
— Иногда можно… Устал…
Наталья впервые за эти дни глядит мне прямо в лицо, отмечая мой усталый вид. У нее видок тоже не ахти — круги под глазами, припухшие веки.
Да, детка, предавать — это не просто…
— За что пьем?
— Не знаю, предложи сам.
— Ну, тогда за нас и наши планы! — намеренно провоцирую, чтоб посмотреть на реакцию, все-таки я ей верил, практически как себе.
Взгляд виляет, почти как у Гришки, но тут же с вызовом устремляется на меня.
— За нас! — а интонации почти как в том фильме про разведчика в немецком тылу: "За нашу победу!"
Чокаемся, случайно соприкасаясь пальцами. Ну, как случайно… Наташка лихо опрокидывает бокал, а я только пригубляю — еще не время.
Как же люди недооценивают целителей! А ведь эта женщина сама помогала мне оттачивать часть навыков, и все равно считает, что умнее меня. Или думала, что я постесняюсь применить свои умения к ней? Пара капель в бокале, легкое облачко перед носом, импульс силы через пальцы — и вот передо мной кукла, готовая ответить на любой вопрос.
И вопреки всем правилам ведения допросов, первым вырывается:
— Почему, Наташа?!.
— Вы первые начали обманывать.
— Когда я тебя обманул?
— Ты — клановый, клановые всегда обманывают.
— Наташ, я не клановый, ты же про мать мою все знаешь… С чего ты взяла эту чушь?
— Девчонки в госпитале сказали, мамой твоей сам князь Морозов интересовался, только она тогда еще в коме была. И недавно запрос от них приходил.
Вот, не было печали — опомнились Морозовы. Похоже Митька там в своем лицее кому-то на глаза попался, кто решения принимает. Возможно, и решили отыграть назад, клан-то у них не сильно многочисленный. Только мне от этого не жарко — не холодно, я Васильев только благодаря деду, а не по крови, мне клановые привилегии никак не светят.
— Мало ли зачем они матерью интересуются, с чего ты взяла, что это по мою душу?
— Кто ж не знает про Васильева-Морозова. В госпитале сказали, что ты его внук.
— Ну, хорошо, допустим, я клановый, что это меняет?
— Все. Тебе титул тогда не нужен. А значит и деньги.
Хм… Логично. Любой клановый по определению дворянин и в любой момент свой род создать может. Очень мало, кто этим пользуется, это как бы понижение в местном табеле о рангах, разве что, если хотят уйти от власти клановой верхушки, ну, или свои какие-то причины есть, мало ли чего в жизни бывает. С этой точки зрения мое решение получить титул без чьей-то помощи действительно детской блажью выглядит.
Да если б за моей спиной Морозовы стояли, разве б я вообще в эти приключения встрял? А бедному попаданцу только на себя рассчитывать и приходится. Даже обидно как-то.
— Это тебе Гавриленков сказал?
— Да. Тебе забава, а у меня такого шанса больше не будет.
Снова медленно закипаю. Даже, если забава, эти деньги не она заработала, а учитывая мою ситуацию — очень даже не забава.
— Что еще Гавриленков предлагает?
— Замуж зовет.
Это мы уже слышали, но не с бухты-барахты ты вдруг решение приняла?
— А как же Гриша?
— Урод твой Гриша! Клановый урод! — и тут ее наконец-то прорывает — слезы хлещут водопадом.
Некрасивые завывания и всхлипы перемежаются возгласами, из которых складывается полная картинка.
Этот шпион доморощенный, этот недоумок Григорий просто эпически облажался! Слов нет, одни маты на язык просятся.
Кретин! Баран!
Ну, кто ж улики по дому разбрасывает!
Хорошо еще, что он сейчас где-то по своим делам шляется, а то, пожалуй, все его увечья на место бы вернул.
И эта, сама хороша! Что бы мама ни говорила, но ведь предупреждал же — не выйдет у вас с ним ничего, говорил по-хорошему: не строй иллюзий — нет, только хуже сделал. Ах, ты ничего не понимаешь! Да я потому и разубеждать не стал, что видел — все мои слова наоборот действуют. Думал, натешится, найдет себе нормального парня, а тут, как назло Гавриленков со своими идеями вылез. И надо ж так подловить момент было! Специально бы старался — ничего не получилось бы.
А тут конечно — клановый обидел, значит все клановые сволочи и уроды!
Ну, Гриня, ну, долбодятел. Такую дружбу порушил!
Я, конечно, понимаю Наташкину обиду. Даже без маминого совета наверно понял бы… Наверно, даже прощаю. Сложись обстоятельства по-другому — эта ситуация вообще бы не возникла. И мы бы распрощались с ней летом, как нормальные друзья. А может и позже бы не раз встретились — привязался я к этой смешной девчонке.
Но вот верить я ей больше не смогу. Она ведь могла прийти со своей проблемой ко мне — я бы этого увечного от нашего дома живо отвадил. Сам бы съехал, в конце концов, чтоб этот м. к здесь не крутился. Но она предпочла отмстить, причем не Грине, а мне — очень косвенному виновнику происшедшего.
Дальше мне просто неинтересно. Что она там подумала, что нафантазировала… Мстить не собираюсь, но обида есть, от нее так быстро не избавишься.
Несколькими волнами жизни привожу ее в адекватное состояние.
— Выговорилась? Легче стало?
Девушка замирает в кресле, испуганно глядя на меня из-под ресниц. А ведь хороша, чертовка, уж этого-то не отнять.
— Значит так. Из дома я завтра съеду, Гришку ты тоже больше не увидишь. Деньги и предприятия, раз они тебе так важны, оставь себе. К тебе всего несколько просьб: отпиши мне МБК, кабальную и китайцев.
— Китайцы и так твои, я дарственную сразу оформила, — голос у Наташки писклявый, на себя не похожий.
— Отлично, значит только МБК и кабальную.
