Мальчишки и девчонки, а так же их родители числом в пять человек. Тимон, кто они и откуда?
– Взрослые здесь из народа мокси, два кузнеца и трое лучших вышивальщиц из города, что на реке Мокса. То есть один кузнец, другой говорит что он грек из Тиритаки, но я не знаю где этот город. А дети взяты с народа ерси, что живет у реки Сура. В Танаисе дети со светлыми волосами стоят дорого, а в Пантикопее еще дороже…
– Так эти… как их… они что, до Суры проскакали? Или даже до Мокши?
– До Суры им ехать нужды не было, на половине пути до Суры есть большой торг, где много разных рабов. А эти массагеты забрали рабов у купцов, которые их на другой рынок гнали.
– Как тут все непросто… – меланхолично заметила Ира, – ну да ладно, здесь их оставлять – все равно что убить. Так что в любом случае придется их тащить. Лодок много, веревки у этих… кочевников есть. Грузим всех и отплываем.
– А кормить их чем будем?
– Рыбы здесь дофига… разной. Кстати, откуда можно соль взять? Из мешков или лучше из ящиков? – несколько отвлеклась от темы Юля. – Надя среди прочего наловила селедки дофига, я засолю на радость нашим мамашкам. Рецепт вроде помню…
– Засоли если делать нечего. А нам в любом случае отсюда валить надо. Что стоите? Цепляйте лодки!
– Ира, с лодками на прицепе мы месяц возвращаться будем, если не больше. И потом…
– И потом они все насквозь вшивые, – добавила Даша. – А что у них внутри, я даже представить боюсь.
– Девочки, не ссорьтесь, – вмешалась в перебранку Лена. – Рядом с тем местом, где мы утром останавливались, есть прекрасный островок. То есть заваленный всякими дровами, наверное половодьем нанесло. Идем туда – как раз до заката успеем, там учиняем банно-прачечную ночь…
– Уважаемые матроны, если вы не собираетесь забрать лошадей, то невольники просят узнать, можно ли им нарезать немного мяса. Их последний раз кормили вчера утром…
– …! Надя! То есть Юля! Дай им ведро, ножи, пусть быстро нарежут мяса помягче, языки например. На все им пятнадцать минут, потом все в лодки и уходим! Ночью всех моем, стрижём налысо – они все равно рабы. Одежду в кипятке ополоснем… и подумаем что дальше делать.
Через пятнадцать минут отплыть не получилось: то ли Тимон не так передал поручение, то ли сам его неправильно понял, но освобожденные сначала принесли к берегу ведро, наполненное языками, а затем, как-то запалив костер, начали резать кусочки конины уже себе.
И через час не получилось: Тимон физиологически не мог понять, почему нужно бросать лошадиные шкуры. Да и гнать от костров явно изголодавшихся людей, жарящих на палочках куски мяса и пожирающих их столь жадно, ни у кого рука не поднялась, так что пришлось заночевать на месте. И, хотя Тимон гарантировал, что "больше никто не нападет", ночка оказалась "весёлой". Потому что одна из рабынь – первая же, к которой Даша подошла с ножницами – предложила ее просто убить, но волосы срезать она не даст. Ира, которая помогала Даше «общаться с народом», несколько удивилась тому, что речь «мокшан» оказалась для неё совершено понятной, но её удивление никто не разделил: не до того всем было.
– Что-то еще от вшей предложить можешь? – рявкнула на подошедшую Дашу Леночка. Она пыталась привести в чувство Брунн, которая, после того как отошла он стресса, впала в глубочайшую депрессию: одно дело издали стрелять, но вблизи смотреть как режут (ну, не режут, а пикой закалывают) не до смерти подстреленных мужиков – это, мягко говоря, очень неприятно. А смотреть как это делают, в общем-то, дети… Про себя Леночка еще тихо порадовалась, что когда Тимон с двумя взрослыми кузнецами и несколькими мальчишками «освобождали» лодки, никто из женщин за этим не следил.
– Можно керосином попробовать, только у нас керосина нет. Я думаю, солярка подойдет?
– А я знаю? Может и не подойдет, но керосина-то нет, так чего спрашиваешь?
– Керосин нужно в масле растворять для этого. Один к десяти…
– Поняла, а у нас масла нет…
– Есть гусиный жир, одна бутылка неполная осталась.
– Даша, ты хочешь чтобы я тебя стукнула или просто пристрелила? Делай что хочешь, а от меня отстань!
За вечер, правда сильно затянувшийся, удалось как-то вымыть всю толпу полонян. Причем с мальчишками, подгоняемыми Тимоном, вообще серьезных проблем не было: он сказал, что его самого так мыли (что было почти правдой: ему-то голову все же не керосином, а настоем ромашки от вшей отмывали), так что те по пятнадцать минут с полиэтиленовом пакетом на голове сидели спокойно. А с бабами и девицами было хуже, первых трех Даша буквально пинками заставила сидеть не дергаясь. Леночка уже почти смирилась с тем, что оставшихся предстоит пинать до утра, но когда наступили сумерки и она включила освещение, все оставшиеся бабы и девицы заткнулись и беспрекословно выполняли всё, что требовала медсестра. Если учесть, что освещение обеспечивали две «обычных» фары от «Портера» и две ксеноновых от «Солариса», а к ним еще добавилась фара-искатель с «Тигра», то иллюминация вышла знатная, и она-то, скорее всего, просто напугала детишек, никогда не видевших ничего ярче костра. Зато более-менее отмыть полон все же получилось, хотя последних (конкретно баб-вышивальщиц) приводить в порядок закончили уже заполночь.
Ну а пока длилось это развлечение, у Леночки выкроилось время подумать как всю эту толпу везти в поселок, и в результате первоначальные планы были коренным образом пересмотрены. К каравану прицепили только две лодки, причем пустые, а полонян всех посадили на последнюю баржу. Такое решение Леночка предпочла по одной-единственной причине: на барже (как и на двух других посудинах) были поставлены хоть и самые примитивные, но функциональные гальюны, а как полоняне будут справлять нужду в лодках – Леночка представить себе не смогла. Зато она очень хорошо представляла, что останавливаться каждые пару часов для «девочки налево, мальчики направо» возможности просто не будет. Тимон, уже завалившийся спать, был разбужен и отправлен выбирать «две самые хорошие лодки», а остальные Леночка приказала разломать и сжечь. Не сказать, что старик был счастлив, получив эту задачу – но к рассвету все было уже готово для путешествия.
Надя, которой стрела, по счастью, всего лишь сильно расцарапала ногу, засыпала рану стрептоцидом и завалилась спать еще до заката – и в результате утром она оказалась единственной, кто не клевал носом. Ее и посадили за руль – но так как она раньше большую часть
