это воззвание подписали более ста миллионов человек! — добавляет она, якобы, от себя.
Нормально! Третий вопрос тоже должен был задать я, но неожиданно вмешался Виктор Васильевич!
— Каких американских борцов за мир вы знаете и каковы их заслуги?
Сука! Куда лезет? Да ещё такой развернутый ответ требует, он и биографии их запросил! И именно американских. Люда, ждавшая другой вопрос, уже было открыла рот и тут же закрыла, недоуменно и с обидой глядя на меня.
— Я думаю одного-двух достаточно, — вдруг пришёл нам на помощь Годенко.
— Член коммунистической партии США Анжела Девис! — звонко сказала Людмила.
Это очевидный и легкий пример, лозунг «Свободу Анжеле Девис» был очень популярен в СССР, а далее девушка нас удивила:
— Лайнус Полинг — «Договор о запрещении ядерных испытаний». В июле 1963 года США, СССР и Великобритания подписали договор о запрещении ядерных испытаний, в основе которого лежал этот проект. Ещё Ральф Банч — он работал над прекращением арабо-израильского конфликта.
— Замечательно! Достаточно! — торопливо сказал я, пока ещё кому чего спросить не захотелось.
Антракт. Иду за кулисы конкурса, девушки там переодеваются, кто-то в свою одежду, кто-то в конкурсную. Каков цветник! С интересом поглядываю по сторонам.
— Ты откуда знала про борцов за мир? — спрашиваю я подругу, которая уже переоделась в свое обыденное, и норовила убечь на занятия в университет.
— Про Девис? Мама моя в университете, когда училась, даже письмо ей писала. Полинг — это известный химик, нобелевский лауреат по химии, нам профессор Торопчинский рассказывал про него на лекции по органической химии, а про Банча я сама в школе доклад готовила, — отмахнулась Люда и, чмокнув меня в щечку, добавила, — Извини, Толя, бежать надо!
— Стой, торопыга! Ты на первом месте по зрительским голосам, — радую её я, выдавая секретную пока информацию.
Торопыга впечатлилась, и следующий поцелуй уже был не дружеский, а вполне чувственный. Аж дыхание перехватило у меня. У неё, впрочем, тоже.
— Если будет приз какой у меня, мы с тобой по-особому отметим, — многозначительно говорит подружка и убегает.
А я сразу вспоминаю папу ейного с тесаком, и возбуждение разом спадает. Он меня перед отъездом предупредил, мол, если что… . И я ему верю, по крайней мере, в будущем он за свои слова отвечал, и паинькой не был. Блин, они же прилетают как раз завтра с юга. Вот я тупень, забыл! Так, билеты им надо найти, есть у меня резерв на финал, конечно, а вот на концерт, который состоится поздно вечером, билетов нет, вернее, имеются только два — для меня и Люды. Отдать их родителям? Ладно, завтра разберёмся.
Топаю на вторую половину конкурса. Хоть и старался я легкие вопросы для конкурса выдумывать, но девушки сыпались и на них. А если уж попадались сложные… Одну девушку спросил про «поход на пентагон», это когда американцы протестовали против войны во Вьетнаме, так она назвала среди ключевых фигур … Рэмбо! Тут же, правда, поправилась, но смешки в зале были слышны. «Рэмбо, первая кровь» уже вышел на мировые экраны, и часть зрителей в зале была знакома с этой кинолентой, видиков становится всё больше и больше в стране. В общем, моя Людмилка и сегодня смотрелась абсолютным лидером.
Конкурс закончился, но никто не расходится, ждут, когда мы подсчитаем баллы, и решим, кто выйдет в финал финала. То есть, кто будет завтра в последний день во Дворце спорта выступать. А особенно ждут нашего решения конкурсантки. На первом месте — моя протеже, на втором — Марина Иванова, отлично ответившая на все вопросы. Знала тоже, что ли, что будут спрашивать? А на третьем месте оказалась неформатная толстенькая любимица Астафьева, которая нам вчера читала свои стихи. Что-то неверно я составил регламент. Девушка, хоть и живчик, но платье на ней сидит, как седло на корове.
— Толя, у нас проблема, — говорит Виктор Васильевич, составляющий список.
Глава 37
— Что такое? — удивился я.
— У нас две участницы набрали одинаковое количество баллов, — пояснил горисполкомовец.
— Ну? — туплю я.
— Те, что в конце проходного списка на семнадцатом и восемнадцатом местах. Кого уберём? Или расширим последний тур финала? — поясняет дядя.
— Давайте проголосуем, — предлагаю я.
— Да что там голосовать, давайте уж обеих в финал, — волюнтаристски махает широкой рукой Астафьев.
Святая простота! Чтобы потом нам кто-нибудь предъявил, что мы регламент нарушили? Переглянувшись с опытным аппаратчиком Виктором Васильевичем, я всё же упрямо предлагаю:
— Голосуем, — и поднял руку.
Мой «подпевала» Илья, писатель и я были «за», Годенко отошел, позвонить ему срочно нужно, а Виктор Васильевич замялся, и … воздержался.
Вывесили списки сразу в пяти местах, чтобы толкучки не создавать, она, конечно, всё равно образовалась. Ну и со сцены я зачитал фамилии тех, кого ждём завтра на финал. Зачитал торжественно, медленно, а свалил со сцены быстрым шагом, пока не началось. Так-то завтра на последний выход все должны прийти, а вот в творческом конкурсе, чтении отрывков и дефиле будут участвовать только восемнадцать девушек. Некоторые из них сейчас радовались, а кое-кто и рыдал вовсю. Слабый пол! Мы с Виктором Васильевичем предусмотрительно успели удрать от вопросов, как и Годенко с Астафьевым, заспорившими между собой о чем-то своем. Свалили все, кроме простофили Ильи, а я ведь его звал, но он разговаривал с кем-то из своих знакомых и, как следствие, поплатился за промедление. Сейчас его окружил табунчик девиц, и они требовали, требовали, требовали. Десантник попытался вырваться, но не тут-то было! Большой он — так просто не ускользнуть, вцепились в него хваткие дамские пальчики. Как бы не подрали! Но выручать его никто не пошёл. Лезть в корзину со змеями?
На улице холодно, успеваю запрыгнуть в автобус, идущий до Академа. Повезло. Сейчас толпа из БКЗ повалит. Я еду к Людмилке порадовать её выходом в финал. У девушки проблема — туфли ей выдали с открытым носком, типа босоножек. Она сначала хотела носочки одеть или следки, но я настоял на профессиональном педикюре. Пришлось ехать с ней в салон на проспект Мира, недалеко от кафе «Рига». Там и меня попытались вовлечь в индустрию красоты, предложив
