— волнуется женщина.
— Без меня не начнут, — меланхолично говорю я, увидев, наконец, знакомое лицо в толпе в фойе.
— Марина! Иванова! — кричу я участнице конкурса от горкома.
— Что хотел? — улыбается девица, выглядевшая просто великолепно.
Конкурсное платье сидело на ней в облипку, ещё и переливалось на свету ламп блестками.
— Просьба к тебе, найди Александру, у неё наши билеты должны быть, — говорю я, стараясь не пялиться на её декольте.
— С чего это я должна делать? Тем более после того, как ты со мной поступил! — хмурится Марина.
Стойку на эту фразу сделали все, и батя, и мама, мол, как же именно я поступил-то? Обрюхатил? Обещал и не женится? Даже билетёр, которому Марина явно приглянулась, решил вступиться за, очевидно, обиженную мной девушку.
— С прохода, я сказал, отойди! — пихает он меня рукой в грудь.
«Спокойно, Ипполит! Спокойно! Бить нельзя, как сказал бы Бендер», — лезут в голову цитаты.
— Марина, это срочно, — взываю к её разуму я.
Ну не дура же она с председателем жюри спорить и ссориться? Оказалось — дура! Развернулась и ушла, покачивая бедрами.
— Ладно, сейчас кого-нибудь попрошу ещё, — говорю я уже недовольным родителям подружки. — Парень, просьба есть небольшая, — торможу я паренька моих лет, но тот так и не успел узнать, что мне надо — я услышал голос Сашки:
— Толя, я тут! Я тут!
Нашлась пропажа.
— Александра, какого… черта! — спросил я как можно приличней, хотя очень хотелось матерно.
— Отошла на минутку! Извини! — протягивает она три билета стойкому охраннику.
Тот нехотя сторонится. Проходя, намеренно пихаю его плечом, а нечего на проходе стоять.
— На улице холодно ждать, я и зашла одеться, — пытается оправдаться коллега.
— Саша, тебе хоть что-то можно поручить? Ладно, потом обсудим твои подставы, — говорю зло я.
— А вот и Александра! — радостно бежит к нам навстречу красотка Марина. — А я ищу, ищу тебя! Меня Анатолий Валерьевич попросил.
Дошло, как до утки на седьмые сутки, до дуры, что не стоило меня злить и вредничать по мелочам. Надо же, и отчество вспомнила! Родители Люды пытаются занять очередь в гардероб, но я приглашаю их идти со мной. Разденутся у меня в кабинете.
— Саша, покажи товарищам, где верхнюю одежду оставить, — командую я, а сам иду в сторону раздевалок конкурсанток, надо же сказать подружке, что я её предков встретил, чтобы не волновалась зря.
— Я сразу побежала искать, — торопится за мной красивая, но тупая Марина. — Боялась опоздать на конкурс, поэтому сначала отказала!
— Марин, ты зря боялась, — останавливаюсь и улыбаюсь ей. — Всё равно у тебя никаких шансов на призы нет, хоть вообще не выступай.
Выражение лица моего недруга меня порадовало!
— Толя, стой, зачем нам воевать? — попыталась схватить меня за руку девушка.
— Марина, врать не надо, ни мне, ни себе. Хочешь войны — воюй, мне ты неинтересна, — устало сказал я, так как, это общение уже утомило меня.
— Иванова, а что ты к парню пристаёшь? Не надо было раньше с ним ссориться, — услышали мы вдруг голос ещё одной участницы конкурса, тоже представляющей наш горком ВЛКСМ.
Это была Вера Игнатьевна Мыскина, та самая, которая стучала на нас электрику о том, что мы используем электроприборы, не разрешённые в помещении. Но после того случая мы с ней подружились как-то и постоянно здоровались друг с другом. Дверь её кабинета была напротив нашей и занималась она промышленностью. Вера тоже была в числе четверки участниц от горкома ВЛКСМ в финале, но дальше не прошла. Мне сейчас стыдно немного — мог бы баллы на отборке повыше ей поставить. Тем более, её муж бросил с ребенком, она, вроде как, разводится сейчас. Симпатичная деваха, правда вот-вот выйдет из комсомольского возраста.
— Я не пристаю! Так нечестно! — возмутилась Марина.
— А то ты всегда честно поступаешь? Кто подговорил Комлева похабные картинки подсунуть художницам для оформления домов? — сдала коллегу Мыскина.
— Это он сам! — покраснела Марина, по-прежнему держа меня за рукав пиджака.
Я, с трудом вырвав рукав, отправился в раздевалку. Вере я кивнул и улыбнулся. Бог с ним, с финалом, завтра торт куплю — угощу. Или конфет? Пусть ребенку отнесет.
Спорткомплекс тем отличался от Большого концертного зала, что зрительские трибуны были со всех сторон. Пришлось поломать голову как организовать все, сцену мы сделали, как и выход из-под трибунных помещений на неё, а билеты решили продавать не на все сектора, хотя желающие посмотреть конкурс с тыла участниц нашлись бы. Зал уже был заполнен зрителями, их шум был слышен даже под трибунами. У входа в раздевалку девушек стояли два вахтера, ясное дело — никто не должен мешать девчонкам. Дверь открылась, и я увидел Людмилку среди кучки девушек, им давала последние наставления Михалкова. Махнув рукой подруге, вызываю её в коридор, чтобы уединиться в тупичке.
— Твоих встретил, посадил куда надо. И — поздравляю тебя с призом «Зрительских симпатий», вчера решили не затягивать и признать тебя победительницей. Тысяча семь голосов получила из двух тысяч возможных!
— Ура! — крикнула подружка и попыталась обнять меня.
Не дал — мало ли, увидит кто.
— Так что — сегодня празднуем! — торжественно произнес я, раздумывая, где бы взять деньги на цветы подружке?
— А что за приз будет? — подпрыгивая на месте, спросила девушка.
— А вот не знаю, не интересовался, — честно признался я.
— Ну, То-о-оля! — разочарованно протянула девушка.
— Ладно, потом узнаешь, а мне в жюри пора, — говорю я, ругая себя за нелюбопытство.
Расстаемся. Начало конкурса уже через десять минут, и я спешу на свое рабочее место. Следом за мной идёт Михалкова. Ах да, сегодня в жюри она будет с нами — бюро расширило жюри до десяти человек. В состав жюри дополнительно вошли, кроме неё, ещё и спортсменка-гимнастка, колоритный дядя армянской наружности из горкома КПСС (вроде как, за идеологию там отвечает), Егор (вот неожиданность!) — тот самый безрукий комсомолец, воин-афганец и глава комсомольской организации «Красмаша», и скромная студентка КГУ — чья-то дочка,
