память — сейчас висит в моей каюте, на «Луизе-Марии».[3]
— Вот и пусть висит. Что до Бёртона — он теперь ответит за всё, и за похищение твоей жены тоже. Кухарев доставит его в Россию в целости и сохранности и сдаст с рук на руки Юлдашеву. У графа накопилось к англичанину множество вопросов, и спрашивать он будет с пристрастием. Так что жизнь наш недобрый знакомец закончит, надо полагать, в каземате Шлиссельбургской крепости.
Трое друзей беседовали на мостике броненосца «Динъюань» — такое название носил теперь первый из китайских — теперь уже официально! — броненосцев. Символом этой метаморфозы был флаг с драконом на жёлтом поле, колышущийся на кормовом флагштоке. Многочисленные лодки, лодчонки, джонки сновали вокруг «Динъюаня и его брата-близнеца 'Чжэньюаня»; дальше теснились у пирсов европейские пароходы и парусники, ещё больше судов стояло на рейде, окружённом с трёх сторон горными хребтами, отроги которых, подобно драконам, древним владыкам этих островов, сползали к самой воде.
— Я бы предпочёл, чтобы Бёртона вздёрнули. — пробурчал Греве. «Высоко и коротко» — так у них, в Англии, кажется, говорят? Хорошо хоть, Камилла теперь в безопасности. Как получилось, что вы её упустили?
— Неизбежные на море случайности. — Остелецкий развёл руками. — окажись мы в Басре хотя бы на день раньше — сейчас твоя дражайшая половина сидела бы здесь. Но и так неплохо. По моим сведениям, она отправилась на французском корабле в Кохинхину, сейчас, наверное, уже в Сайгоне.
— Там есть отделение нашей пароходной компании. — припомнил Греве. — Стоит Камилле туда обратиться — и позаботятся, и на пароход, идущий в Европу, посадят. А всё же я беспокоюсь — баронесса, как тебе известно, в положении, все эти треволнения, переезды, могли повредить и ей самой и будущему ребёнку.
— ну, тут нам остаётся только молиться, Гревочка. Бог не выдаст, свинья не съест — всё будет в порядке и с супругой твоей, и с будущим наследником!
Твоими бы устами… было, однако, видно, что барону полегчало после этих слов. — Ты лучше объясни, как в Нагасаки оказался, да ещё в такой подходящий момент!
— Да, Вениамин Палыч, вы нас изрядно удивили! — улыбнулся Повалишин. — Представьте: сходим мы с бароном на пристань — а тут вы, собственной персоной! Я, было подумал, что у меня видения с недосыпа. Очень, знаете ли, тяжко дался переход через Тихий океан, случалось и по двое суток кряду глаз не сомкнуть…
— Ну, это как раз самое простое. — сказал Остелецкий. — В Басре мы с ротмистром Кухаревым расстались — прекрасный, кстати, человек и мастер своего дела, я вас познакомлю при случае. Он, как я уже говорил, отправился в Россию, сопровождая нашего пленника, а я сел на голландский пакетбот, идущий в Манилу, на Филиппины. Там пересел на пароход британской компании — и вот я здесь, в Нагасаки!
— И даже раньше нас. — кивнул Повалишин.- Какие бы беды не навалились на господ альбионцев в последние годы — коммерческие пароходные линии у них действуют исправно.
— Ещё бы Серёжку Казанкова сюда… — вздохнул Повалишин. — Тогда 'три мушкетёра снова были бы в сборе, давненько такого не случалось, верно?
— Пожалуй, с тех самых пор, с Кальяо. — припомнил Вениамин. — Вы, Иван Фёдорович, тоже с нами были?
— Да, в роли эдакого Д’Артаньяна. Правда староват я для него…
— Ничего, какие ваши годы! — улыбнулся Остелецкий. — Храбрый гасконец, если мне память не изменяет, под конец жизни стал маршалом — а вы уже теперь адмирал, и умирать, надеюсь, не собираетесь.
— Это уж как бог даст, Вениамин Палыч. Не на прогулку идём, на войну — и противник у нас нешуточный. В связи с этим у меня к вам предложение: не желаете ли сменить пассажирскую каюту на капитанский мостик? Это ведь вы при Александрии «Инфлексибл» на дно отправили таранным ударом?
— Было такое. — Остелецкий удивлённо посмотрел на собеседников. — Но при чём тут…
Греве похлопал старого друга по плечу.
— Очень даже при чём, Венечка. Есть у нас подходящая вакансия, и как раз для любителей таких радикальных методов. Вон та американская посудина, видишь?
И указал на стоящий в полукабельтове от «Динъюаня» длинный, с низкими бортами, корабль.
— «Албемарл»? — Остелецкий прищурился — в последнее время зрение стало подводить лихого когда-то мичмана. — Торпедный таран, построенный в САСШ? Вот он, значит, какой! Я-то видел его только на чертежах…
— … которые ваши сослуживцы по департаменту графа Юлдашева и передали американцам — а те внесли в них немало изменений уже во время строительства. Теперь у корабля новое название, китайское: «Ао Гуан», что означает «Дракон повелевающий водами Северного Моря». Китайцы, кстати, и команду прислали из Вэйхайвэя, и нового капитана. Зовут его Дэн Шичан, состоит в должности фуцзяна Бэйянского флота. Это, чтоб вы знали, Вениамин Палыч…
— … нечто вроде заместителя командующего. — закончил Остелецкий. — И чем же он вам не угодил? Насколько мне известно, моряк он неплохой. Правда, попал пару лет назад в немилость из-за того, что посадил свой корабль, канонерку «Чжэньнань» на мель — но это уж со всяким может случиться. В любом случае, в должности восстановлен и даже получил под командование новое судно. Ещё, говорят, его во всех походах сопровождает любимая собака — значит, человек неплохой…
Греве и Повалишин удивлённо переглянулись — они явно не ожидали, что собеседник знает о предмете беседы морских офицерах больше их самих.
— Что ж, вполне разумно со стороны адмирала Дин Жучана. — продолжил Остелецкий. — Раз уж на броненосцах распоряжаются европейцы,то хотя бы на это посудину поставить своего человека. Но как в таком случае понимать ваше, господа, предложение? Место-то уже занято!
Греве покачал головой.
— Занято, да не совсем. Мы с Иваном фёдоровичем посоветовались, и решили, что доверять командование кораблём китайцу, или как там его, не стоит. Может, среди них и попадаются неплохие моряки — но что касается боевого опыта, то пока ничем, кроме поражений да единственного успешного набега на Цзилун их флот не
