— Вчера прибыл наш посол в России с подробным отчетом, — произнес Леопольд, обращаясь к жене. — По всей видимости, мы зря опасались горячих амбиций Петра. Военные успехи не вскружили ему голову.
— Но ведь на Терезе он женился.
— Два миллиона талеров, — пожал плечами Леопольд. — Это очень весомый довод. Тем более, что судя по всему он обо всем знал.
— То есть?
— По мнению иезуитов он прекрасно представлял и наши интересы, и французские, а потому смог вывернуть ситуацию в свою сторону. В итоге теперь у него есть женщина, мать его детей, которой он спас жизнь в практически безысходной ситуации. Сейчас она еще слишком юна, чтобы это понять, но в будущем оценит.
— И что с того? Она ведь стала монашкой.
— Уже настоятельница монастыря, устроившая в нем большую чистку и большие преобразования. Не понятно, что Петр задумал, но явно это как‑то связано с церковью.
— Ха! А ведь получается, что он нами просто воспользовался, — усмехнулась императрица.
— Я тоже так думаю, — печально улыбнувшись, кивнул Леопольд. — Этот юнец обошел опытных дипломатов Империи и Франции, практически не затратив усилий. Единственный вопрос — это Тереза. Что он с ней собирается делать? Вряд ли он не понимает, что пока она жива, его будут вполне резонно втягивать в борьбу за польский престол. Ян умер. Сейм избрал Лещинского. И не без помощи Петра.
— То есть, ты считаешь, что он помогал нам посадить на польский трон своего врага?
— Конечно, — все так же печально улыбнулся Леопольд. — Он хоть и молод, но отлично представляет, какое «счастье» — править Речью Посполитой. Кроме того, судя по тому, что он учудил летом, царь Петр задумал очень серьезные реформы в России. Мне пока еще переводят законы, принятые на Земском соборе в этом году, но уже сейчас я вижу, что дел у него будет в излишке.
— Почему? Что он такое принял?
— Конституцию, — покачал головой Леопольд. — Сам себя, дурачок, решил ограничить. Похоже мы переоценили его.
— Сам?!
— В том то и дело. Причем в тот момент, когда самое подходящее время для укрепления трона было. Не понимаю, просто не понимаю зачем он это сделал…
— Погоди, не спеши с выводами. Скоро законы эти переведут?
— Обещают через две недели закончить.
— Пришли мне копии. Сдается мне, что мы что‑то очень важное упустили из вида.
— Ты думаешь?
— Помнишь, мы пришли к выводу, что за ним стоят иезуиты? Уж не их ли это проказы? Я слышала, что в Южной Америке на реке Парана они творят черти‑что.
— Вот ты о чем… — тихо произнес Леопольд. — Но в этом случае получается, что Петр — заложник обстоятельств. Может и вообще не самостоятельная фигура.
— Заложник — может быть, а вот то, что он не самостоятельная фигура — вряд ли. Просто заключил сделку с дьяволом по неопытности, да никак выпутаться не может.
— И как это проверить? Нам важно знать, с кем стоит вести переговоры.
— Не спеши. Если Петр действительно самостоятелен, то он должен выкинуть какое‑нибудь коленце. Но далеко не сразу. В любом случае, ни союзником, ни противником нам он пока стать не может. А с османами как поступать мы теперь знаем — у него научились.
— И как долго это положение продлится?
— Думаю, до начала войны за Испанское наследство. Есть у меня сильное подозрение, что Петр снова притворяется слабым и неспособным на быстрые и решительные шаги. Дескать — повязали по рукам и ногам. Конституцию ввели. И так далее. Ради чего? Неужели он не мог этого предотвратить? Думаю, что мог. Тогда что он хотел с помощью этого всего добиться?
— Чтобы и мы и Людовик отстали от него?
— Возможно… — кивнула Элеонора. — Поторопи переводчиков. Не исключено, что в этих законах таится разгадка…
2 сентября 1696 года. ВерсальЛюдовик XIV сидел в кресле и задумчиво смотрел в окно. Чистое голубое небо было завораживающим и манящим, наводящим на мысли о вечном.
Рядом с унылым видом стояли несколько человек из посольства, отправленного несколько лет назад в Москву. Все не вернулись — продолжали работать. То есть, испугались предстать перед королем.
— Сумасшествие… Как вы допустили, чтобы иезуиты вынудили принять Петра конституцию?! Это же уму непостижимо!
— Они опирались на послов Священной Римской Империи и московских дворян, опасавшихся того усиления Петра, которое наблюдалось последние годы. Мы уверены, что сам царь следовал вашему примеру, но…
— Понятно… — покачал головой Людовик, — опять оправдание.
— Ваше Величество…
— Не желаю слушать! Во сколько обошлась свадьба?
— С учетом взяток и подарков — в два с половиной миллиона талеров. Иезуиты опутали царя и его ближайших родичей сетью своих людей, понимая, что зависят от них.
— Безумие! Проклятье! Как они вообще туда пробрались?!
— Не могу знать, Ваше Величество. Но очевидно, это проделки Леопольда Австрийского. Всем известно, что его воспитывали иезуиты. А значит, сохраняют с ним тесные связи. Это их традиционная практика.
— Значит вы считаете, что Леопольд взял Петра под свой контроль с помощью иезуитов?
— На это намекает он сам. В Москве существует легенда, распущенная царем, будто бы к нему явился его святой — апостол Петр и научил многому, вложив в его голову великие знания. Конечно, никакой апостол к царю не приходил. Это очевидно. Но если рассматривать эту легенду как аллегорию, то можно предположить, что иезуиты стали олицетворением апостола Петра, который, как известно, покровитель Римской католической церкви. И именно они обучали его, так как иных учителей нам не ведомо. Скорее всего, тайно, дабы не вызвать гнев патриарха и ортодоксального духовенства.
— Тогда Петр должен быть католиком.
— Или тайным католиком. Ведь он правит православной страной, в которой царь может быть исключительно православным. Но это не мешает иезуитам опираться на Петра и посредством него править. Скорее всего в Москве находится намного больше иезуитов, чем мы можем предположить, но они остаются в тени.
— Значит все зря? — С досадой спросил Людовик.
— Польша, как и Испания — два королевства, в которых традиционно сильны иезуиты. Мы не исключаем, что Петр все же вступит в борьбу за престол Речи Посполитой, но тогда, когда ордену это станет удобно.
— Или вообще не вступит, выжидая начала войны, дабы помочь Габсбургам удержать влияние в Испании и положение там иезуитов. Не исключаю того, что Леопольд смог что‑то интересное им пообещать. Может расширение полномочий или земли.
