всплеснула руками.
— А заклинания не работают? Ты же белый маг. Ну, была. Ну, то есть, я хочу сказать…
— Нет. — Львова, кажется, уже готова была разрыдаться. — Я пыталась. Не получается. Никакие заклинания не работают.
Кристина развела руками:
— Костя в таких случаях говорит: «забей».
— Что?
— Ну, раз поделать с этим ничего не можешь, просто плюнь.
— И предстать перед великим князем в таком виде⁈
— Посмотри на меня.
Львова послушно посмотрела.
— Я, по-твоему, выгляжу намного лучше?
— Пожалуй, даже хуже…
— Вот именно. Но я же не мечусь, как ужаленная. Костя меня ещё и не такую видел. И ничего.
— Мне бы твою уверенность. — Львова вздохнула. — Если бы ты знала, как я волнуюсь! Я превратилась… сама не знаю, в кого. Лишилась магии. Да ещё и выгляжу, как пугало… А если Борис теперь от меня отвернётся?
— Ну, послушай. — Кристина повернулась к Львовой. — Если он любил тебя только за магию и за то, что ты ходила в красивых платьях, грош цена таким чувствам.
— Ты думаешь?
— Уверена.
Кристина отвернулась, глядя в окно.
— Ох уж эти барышни, — пробормотал Витман. Который, разумеется, тоже слышал диалог. — Одни чувства на уме… А вот как я сейчас буду сопровождать в императорский дворец особу, у которой, по сути, даже имени нет — это вообще никого не беспокоит. Подумаешь, Витману не привыкать! Разберётся…
* * *
Вопреки опасениям Витмана, во дворец нас впустили без задержек. У парадной лестницы стояла Мария Петровна Алмазова.
Бросилась к Кристине, обняла. Прохладно поздоровалась со мной, кивнула обновленной госпоже Львовой. Присутствия Витмана подчеркнуто не заметила. Скомандовала:
— Идёмте скорее. Вас ждут!
Ожидали нас, как выяснилось вскоре, в покоях великого князя. Тех самых, превращенных в больничную палату. Борис был ещё слаб и бледен, но, увидев Львову, вскочил и бросился к ней. Крепко обнял девушку. Я заметил, что они почти сровнялись ростом.
— Как ты? С тобой всё хорошо? Ты не ранена?
Львова беспокоилась зря. Борис явно не заметил ни её растрепанные волосы, ни помятое платье. Он смотрел в глаза любимой, и единственное, что его беспокоило, это всё ли с ней в порядке.
Счастливая Львова невпопад кивала, мотала головой и смеялась. Провела ладонью по щеке Бориса.
— Гхм, — напомнил о своём присутствии император. Он находился тут же, сидел в кресле у кровати Бориса. — Сын мой. Я понимаю ваши чувства. Однако смею напомнить, что прежде всего вы — наследник российского престола. А здесь присутствуют люди, которым наш мир обязан самим своим существованием.
— Да ничего, — махнул рукой я. — Мы в кои-то веки никуда не спешим. Пусть их обнимаются. — Огляделся, на что бы присесть.
— Константин Александрович! — прошипел мне в спину Витман.
Император добродушно рассеялся.
— Узнаю господина Барятинского… Прошу садиться, дамы и господа.
У стены, явившись из воздуха, выстроился ряд кресел.
Пристыженный Борис отпустил Львову и повернулся ко мне.
— Костя! — Борис замялся. Пробормотал: — Веришь ли — всё то время, что я ждал тебя, думал о словах благодарности, которые скажу. Но так ничего и не придумал. Всё кажется, что бы ни говорил — будет мало. — Борис опустил голову.
— Совершенно согласен, — кивнул император. Поднялся с кресла. — То, что совершили вы, господин Барятинский, не поддаётся никакому описанию. Все мы знаем, какой участи нам удалось избежать благодаря вашей самоотверженности. Всем нам. Всему нашему миру. Вы, разумеется, вправе не просить, а требовать любой награды. И не только для вас, но для всего рода Барятинских. — Он протянул мне руку. — Официальная церемония награждения, разумеется, тоже состоится.
— Благодарю. — Я пожал протянутую ладонь. — О награде могу просить прямо сейчас?
— Не просить, господин Барятинский. Требовать. Да, разумеется.
— В таком случае, мне хотелось бы поговорить с вами лично, — сказал императору я.
— Сию минуту?
— Если вы не заняты.
— Ни в коем случае. Приму вас с большим удовольствием.
— Спасибо. Кристина Дмитриевна, Эрнест Михайлович, — я повернулся к Кристине и Витману. — Для вас, полагаю, также будет нелишним присутствовать при нашем разговоре.
— А я? — встрепенулся Борис.
— А вам, ваше высочество, определенно есть с кем поговорить и без нас.
Я посмотрел на Львову. Девушка вспыхнула.
— Константин Александрович прав, — улыбнулся император. — Уверен, что вам с госпожой Львовой найдётся, о чём побеседовать. — Он пошёл к двери. — Прошу за мной, дама и господа.
— Что ты задумал? — прошептала по дороге Кристина.
— Не скажу.
— Почему?
— Сюрприза не получится.
— А ты уверен, что мне понравится этот сюрприз?
— Уверен, что пора для него настала.
— Ох, Костя… — Кристина покачала головой.
Я взял её за руку. Прошептал:
— Всё будет хорошо.
Так, держась за руки, мимо застывшей с каменным лицом Марии Петровны Алмазовой, мы и прошествовали в уже знакомый мне кабинет государя.
— Располагайтесь, прошу, — император повёл рукой.
На столе для переговоров уже дожидались фрукты и закуски. Я усилием воли подавил возбужденный вопль желудка. Сначала — дело. Закончить уже с этим, а там хоть трава не расти.
— Итак, господин Барятинский? — император посмотрел на меня.
— Награда, о которой я прошу — ваш ответ на один вопрос.
— Слушаю. — Он, казалось, совершенно не удивился.
— Вы знаете, кто я такой?
Лицо Кристины помертвело. Витман попытался что-то сказать, но предпочёл закашляться. Смотрел на императора не отрываясь.
— То, что вы пригласили к присутствию при нашем разговоре госпожу Алмазову и господина Витмана, означает, полагаю, что у вас нет секретов от них?
— От Кристины — давно нет. А Витман… Честно говоря, мне просто надоело притворяться.
Император коротко улыбнулся.
— Что ж, стоит признать — вы долго продержались. Вашему хладнокровию остаётся только позавидовать.
— То есть… — начал я.
— Ну, разумеется. Мне известно всё. Как я могу к вам обращаться?
— Капитан Чейн.
Снова короткая понимающая улыбка.
— Видите ли, Капитан Чейн. Иной раз — очень редко — случается такое, что у подростков внезапно подскакивает магический уровень. Это зависит от многих факторов, в большинстве случаев связанных с наследственностью. Но. Это, как правило, единичный всплеск. Уровень, находившийся
