блистала, но там случилась неприятность и корабль, который перевозил её приобретения, затонул. Та картина, на которой корабль изображён, принадлежит кисти Иоханнеса Лингельбаха. Твоя бабка в своё время семь его работ купила. Ты некоторые из них видел в Эрмитаже, но значения увиденному не придал. А эта, с кораблём, была для Екатерины приобретена в Голландии, да пропала вместе с флейтом, который их вёз в Санкт-Петербург.
— Хочешь сказать, что представленные нам картины добыты с «Фрау Марии»? — недоверчиво покрутил государь шеей, словно желая вылезти из тугого подворотничка.
— Ходили слухи, что команда при крушении корабля спасла несколько картин, но я в это не верю, потому что они никем в Европе не выставлялись. Я думаю, что эти две картины со дна моря добыты. Помню, как Екатерина экспедиции рассылала на поиски, зная, что картины в свинцовые тубусы запечатаны, чтобы не испортились при перевозке. Но через год все поисковые группы вернулись ни с чем.
— Как же тогда наши арапы смогли найти картины? — усмехнулся Александр.
— Скоро сам у них узнаешь. Меня другое волнует, как ты их собираешься наградить?
— За две картины?
— Хочешь, я тебе за них по сто тысяч заплачу, за каждую, но они станут моей собственностью, — улыбнулась Мария Фёдоровна.
— Зная тебя, они стоят раз в пять дороже?
— В пять может и нет, но раза в три, так точно.
— Нет у меня пока денег на картины.
— Раз нет, то и не надо, — не стала спорить его мудрая мать, — Возьми и пожалуй Ганнибалам то, о чём они давно просят, и что тебе ничего не стоит.
— И что же это будет?
— Княжеский титул и потомственное дворянство. Прошение о нём ещё Абрам Ганнибал подавал, но в те времена что-то у него с Сенатом не сложилось, как я думаю, из-за недругов, зато ты сейчас в своём праве. Подними прошение из архивов и удовлетвори его.
— Думаешь, этого будет достаточно?
— В качестве аванса, даже чересчур. Всё остальное самолюбивые Ганнибалы за свои деньги сделают, разве что у тебя какой-либо незначительной помощи попросят с теми же людишками из служащих, или военным кораблями, которые сейчас, в мирное время, откровенным бездельем маются.
Мария Фёдоровна ещё не знала, как расчешет себе государь затылок, когда лично с прошением ознакомится. Нет, с текстом там всё хорошо, а вот герб…
В конце прошения был представлен рисунок герба. В его центре — щит со слоном, весело задравшим хвост и несколько напоминающим поросенка.
— Не слишком ли весело дня княжеского герба? — задал тогда сам себе вопрос государь, уже готовясь смахнуть со стола архивный документ в корзину, на все бумаги из которой потом его секретарь поставить штемпель: — Отказано.
Буквально усилием воли себя удержал, помня о матушке. И крайне нехотя надписал в верхнем углу: «Прошение удовлетворить».
Пятичасовое чаепитие во дворце обставлялось просто. Это был просто чай, вприкуску с рафинадом, к которому подавали сухарики, баранки и пряники. В зависимости от погоды, его могли подать и на веранде, как это было сделано сегодня.
Александр Первый и в употреблении чая оказался первым из правителей страны, предпочитая пить его, а не кофе.
На чаепитие обязательно присутствовал самовар. И в редких случаях доставался знаменитый «тильзитский» чайный сервиз, ещё до войны подаренный государю Наполеоном.
Как правило, на таких чаепитиях присутствовали гости, незначительное количество, обычно не больше пятнадцати человек, среди которых два-три места всегда занимали члены «негласного совета» — те, кому Александр доверял и с кто вместе с ним проводил реформы и преобразование России.
Мы, все четверо Ганнибалов, вели себя крайне скромно. Чай пили мелкими глоточками, на угощения не налегали.
Разговоры за столом витали на самые разные темы. От погоды и видов на урожай, до взглядов на внешнюю политику.
— Кстати, Пётр Абрамович, в качестве аванса за ваши выдающиеся подвиги я решил удовлетворить прошение Абрама Ганнибала, прохождение которого было изрядно задержано по ряду объективных причин, — словно между делом заметил государь, знаком указав слуге налить ему ещё зелёного чая со сливками, который он предпочитал всем другим.
Я никогда не видел, чтобы наш дед мог так старательно поклониться в пояс. А там и мы с дядьями подхватились, не понимая, за что мы кланяемся, но зная — так надо, раз даже наш несгибаемый дед на такое сподобился.
Следующий день начался обычно. Если так можно назвать жизнь в царском дворце. Мы позавтракали и даже успели пообедать в малом гостевом зале, пусть без особых изысков, но очень достойно. После обеда деда вызвали в малую дворцовую канцелярию, а мы с братьями разбрелись по своим комнатам.
Я от безделья решил было вздремнуть, но тут ко мне в комнату ворвался сияющий дед, держа в руке солидные листы на гербовой бумаге.
— Танцуй, Сашка! Ты теперь князь! — довольно захохотал он, как только за ним закрылась дверь.
— Шутить изволите? С чего бы князь? — разинул я рот от изумления.
— Наследуемый титул-то, наследуемый, — приговаривал дед, нежно гладя своей сухой рукой листы дорогой бумаги, — А это Павлу с Петром — и потомственное дворянство и титулы, — показал он стопку листов солидного размера.
— С братьями всё более-менее понятно, но мне-то с какой стати титул? — откровенно не понимал я своей новой роли.
— Тебя чему в Лицее обучали? Что тут непонятного? — заворчал было дед, но быстро вернулся к приподнятому состоянию,– Эх, теперь поместья наши мы без помех в вотчины выкупим. А вотчина — это уже навсегда! Ай да государь, ай да Мария Фёдоровна! — дед, от избытка чувств, похоже готов был броситься танцевать вприсядку.
— Так, Пётр Абрамович, вы бы успокоились, и всё толком объяснили. Что нам пожаловали, кто мы теперь такие и какая нам от этого польза, — попытался я успокоить старика, а тут на шум как раз и дядья появились.
Выглядят оба вполне пристойно и пребывают в лёгком кураже, словно Жар-Птицу за хвост поймали. Похоже, успели уже что-то услышать, пока собирались к нам войти.
— Начнём с того, что мой отец Абрам Петрович никогда не был дворянином по бумагам, хотя до генерала выслужился и заслуги имел. В годы правления Елизаветы он писал ей прошение о присвоении ему потомственного дворянства и княжеского титула. Даже эскиз герба прикладывал, собственноручно
