Встреча с любимой женщиной у Гулидиена не задалась. Казалось бы — все, как надеялся. Победа за спиной, за окном королевского погоста, маленького, на раз переночевать при ежегодном объезде владений — ликующий Кер-Нид. Жители еще не начали возвращаться, но ополчение веселится. Вскрыты все закрома, которые вывезти не успели. Епископ на проповеди сказал: «Ныне мы празднуем не только Рождество Спасителя нашего, но и возрождение римской славы!» Не ждал от иноземца. Хотя — у него саксы друга убили. Так люди и роднятся с землей — через кровь. Свою, родную да дружескую. Зато битву иначе, чем Рождественским сражением, уже не называют. У Немайн тоже горе, а потому, верно, и хитрые чары все рассыпались.
И вот, вместо доброй встречи, в ответ на приветствие — только обвинения! Украл у войска Брихейниога победу и славу. Того, что она не потеряла ни одного человека, Кейндрих в расчет не берет. И с глазу на глаз бычится через стол, да требует долю добычи. Не только взятое на беглецах, но и половину от взятого на поле боя. Его боя! Где сам чуть голову не сложил!
Созвали военный совет. При легатах стало хуже. Принцесса заявила, что ее войско положило больше саксов. Что выглядело похожим на правду. Голов точно отсекла больше. Так будь дело в похвальбе, можно бы и уступить. Нет! На основе этого делался вывод: раз Гулидиен сам понес потери, и убил меньше саксов на своего павшего, чем Кейндрих, то она — лучший полководец. Значит, соединенным войском должна командовать она. Все слова о том, что драться с храброй армией и рубить неспособных даже бежать недобитков — разные вещи, как от стенки горох отскакивали. Скоро Кейндрих объявила, что претензия на титул короля Британии — несбыточная дурость, и на ее поддержку Дивед может не рассчитывать. Союз останется, раз уж приговорен Советом Мудрых, но верховное командование она требует для себя. Либо — пойдет отдельно. Король развел руки и попытался объяснить, что так оскорбить сражавшуюся и победившую армию он не посмеет. В ответ — насмешливое фырканье. Ничем не помог и Кейр. Новый принцепс. Хотя пытался. Припомнил, что Гулидиен, так или иначе, король. Кейндрих же только наследница. Пусть и перевалила на себя большую часть отцовской работы. Но рассудить — не взялся. Свалил на Сенат. Заложил колесницу — и отправился в Кер-Мирддин, голосование проводить. Значит — два дня туда, два обратно. Да еще сколько прозаседают. Будь жив Дэффид, у него и влиятельные люди прямо в войске б нашлись. Хотя и полегло старшины без счета. Все одоспешенные, все в первом ряду рубились. Главные же потери оказались именно среди первого ряда. Зато те, что остались — сенаторам седьмая вода на киселе. Разом взлетевшие против любых ожиданий. Тут короля осенило. Как легатов взамен убитых назначал — поставил каждого над отрядом из людей не его клана. Из военной целесообразности да убыли в больших людях, а как иначе?
Такой легат не столько перед воинами заискивал — случись чего, все одно своего выберут — а королю в рот смотрел. И вот свеженьким и зубастым Кейр, вышло, вслух сказал, хоть и иными словами: вы никто. По обычаю — прав. А на деле? Похожую пощечину получили и легаты Брихейниога. И всю ночь пели в уши принцессы. Результат — наутро требование изменилось. Кейндрих заявила, что с учетом потерь, да за вычетом гленцев, что подчинены не диведской короне, а британской, незанятой, у нее войско больше. Потому командовать ей. Тогда Гулидиен не выдержал, и грохнул по столу кулаком:
— Наши потери — твое опоздание. Ты явилась на пять дней позже договоренного. Тащилась неделю — а туда же, командовать. Вон, Немайн такой же путь за два дня проделала!
— Немайн, — прошипела Кейндрих, — себе дороги сжала. А мне — растянула! Наверняка.
— Особенно, построив мост! Так что вся твоя великая победа — тоже ее. Переправляйся ты паромом, убила б дня три. И отведала не отбитой свинины, кабаньих клыков!
Кейндрих принялась хватать воздух, как вытащенная из воды рыба. Продышавшись, начала говорить — спокойно, медленно.
— Говори что хочешь. Здесь — место победы. Моей победы. И я тронусь с места только когда твоя армия мне подчинится. Не нравится — воюй один. Я от союза не отказываюсь, но не отдам своих людей под начало мяснику.
Встала и вышла. Даже дверью не хлопнула.
За ней потянулись ее люди. Один обернулся.
— А если сенаторы решат неправильно, мы их того. Отзовем!
Так что теперь король сидел, обхватив голову руками, и пытался размышлять. Может, вообще распустить армию? До весны и подкреплений с континента Хвикке снова не сунутся. Скорей же всего, разгрома им хватит года на два-три — переселенцев с континента ждут земли, дочери и вдовы павших в Рождественском бою.
От перенапряжения голову Гулидиена спас шум за окном. Громкий, мерный. Короткий взгляд не показал ничего, кроме стены соседнего дома. Тут и брат в дверях нарисовался. Поманил пальцем. Король, накинув плащ, шагнул через порог — и остолбенел. Вдоль центральной улицы Кер-Нида выстроилась все войско Диведа, до послебнего обозника. Вьются иссеченные сттелами «Драконы». Грохочут мечи и топоры по умбонам.
— Армия не признает иного верховного короля Британии, кроме тебя, и ничьего командования, кроме твоего! — торжественно возгласил Рис, — Я как магистр конницы, передаю просьбу и требование всех благородных воинов войска: веди нас дальше, король и брат мой! На Северн! На Темзу! К восточному морю!
— На Северн! На Кер-Глоуи! На Лондиниум! — В такт щитам гремят слова.
Гулидиену стало зябко, несмотря на теплый плащ. В руки просится судьба — слишком великая. Не превратила бы в шута, как иного свинопаса — одежка с чужого плеча. Но ответить следовало. Оставив хоть какую лазейку. Вскинул руку, подождал, пока шум уляжется.
— Воины! Я не обещаю ни славы, ни добычи, — удары все такие же ровные. Неужели им безразлично? — Я просто говорю: Хвикке весны не встретит!
Переждал короткое ликование.
— Но сегодня — дневка. Нам стоит помочь городу, похоронить наших павших и скинуть дохлых саксов в воду. Не то начнут вонять, и жителям Кер-Нида придется оставить город…
Анна наперво присматривала за Эйрой. Слишком много на нее свалилось — первый поход, первое командование. Первое убийство. Не то, что из скорпиончика, издали — то, что сестриной булавой, накоротке. И, будто остального мало, потеря отца.
Сида тоже страдает, да ей Луковка работу приволокла. Книгу — и непонятные листки. И большой наперсный крест. Серебряный. Ну, его Немайн сразу в сторону отложила. За книгу взялась. Листки Эйре подсунула, велела исчислить буквы. Не все подряд, в разбивочку: сколько раз встречается «а», сколько «b»… Сказала — очень нужно, и срочно. Еще бы не нужно! Работа простая, да требующая внимания, под такую горевать некогда. Сама же занялась латынью. И чем дольше вчитывается в пометы на полях рукописи, чем внимательней изучает подчеркнутое, тем крепче сжамаются кулачки, а на лицо набегают злые тени, и лицо ребенка превращается в морду хищного зверя. Хорошо, не демона. Епископ Теодор рассказывал — ирландская церковь верит, что сиды потомки ангелов. Тех, что при мятеже Сатаны не пристали ни к Богу, ни к дьяволу, остались — сами по себе. Доказали, что у них тот же дар, что у людей — самим выбирать путь. Вот их и отправили к людям, на землю. До тех пор, пока не определятся. Вверх или вниз… А раз сама земля суждена людям — так утеснить зверей, и отдать сидам норы да пещеры в холмах.
Стало чуточку страшно, хоть по лицу Немайн видно — глубже определенной в удел норы не ходит.
— Сестра, ты сколько успела пересчитать? Три страницы? Хорошо. Закончишь — посчитаешь десяток страниц из латинской книги.
— Зачем? Майни, я не дура! Это как зерно перебирать — овес от ячменя. И я совсем не против, сама хотела бы заняться чем-нибудь — только полезным. Да хоть полы мыть или лук чистить…
Чего дома терпеть не могла!
— Это и есть полезное, — отрубила Немайн, — Извини, не объяснила. Но я сейчас сама такая…
Помахала руками и ушами вокруг головы. После чего четко и понятно объяснила: настоящий убийца отца — и всех, кого преосвященный Дионисий теперь отпевает, всех разом — тот тип в сутане, которому Анна Ивановна крюк в бок вогнала, а Луковка обобрала. Потому как книга его. А в книге подчеркнуты места, в которых описано сражение, один в один похожее на Приграничное. Только правый фланг с левым местами поменять. Не будь у Хвикке советника — бились бы по старинке, да так и полегли.
— Расчлененный боевой порядок, кавалерийская засада, поддержка конницы легковооруженными. Все это появляется вдруг, в одном походе. Теперь понятно, почему. Военный советник! Эта книга, — Немайн потрясла «Деяниями», — объясняет, что и как он сделал: приметил, что тактика Мейрига похожа на манеру рейнских германцев: неплохая конница, одна фаланга… Зато не выдает, кто его послал. А нам, флейта колесниц, это самое интересное и есть. Я очень надеюсь, что среди скрытых тайнописью строк записано и это.
