территории монастыря не было столько улыбающихся людей.
В трапезной работа тоже продвигалась. Сначала Дуняша попросила побелить стены, а пока
шли подготовительные работы, приступила к вырезанию необходимых трафаретов и уже на
этом этапе воспользовалась помощницами.
Игуменья выделила наиболее способных послушниц, мечтающих впоследствии
переписывать книги и перерисовывать рисунки. Они внимательно наблюдали за Дуней, что бы
она ни делала и учились. Будущие переписчицы даже не предполагали, что прежде чем
боярышня возьмет кисть в руку и, помолясь, начнет творить, она потратит столько времени на
скучную подготовку: выравнивание и побелка, трафареты и разметка на стене.
Где же творчество? Где состояние вдохновения? Они не понимали.
А Дуня учила их скрупулезно смешивать ингредиенты и аккуратно прикладывать трафареты, чтобы набить рисунок. Это было интересно, и послушницы всё запоминали, но не было в этом
полета души. Девушкам казалось, что невозможно создать красоту без перехода души на какой-то иной уровень и сами себе навязывали посты, но их маленькая наставница лишь пожимала
плечиками и говорила, что труд при учении скучен, зато плод от учения будет вкусен.
А Дуняша, окрылённая быстрым воплощением своих замыслов, не знала удержу. Гончар
кроме поилки привёз подносы по размеру подоконников, и она сразу же задействовала их, посадив семена лука, укропа, зерна пшеницы и овса. Целью было посмотреть, что дольше всего
сохранит декоративность. Ещё для трапезной были привезены цветочные горшки, и Пелагея
сразу нашла, что посадить в них, но пока оставила посадки на улице. Когда похолодает, тогда
занесет в помещение.
И только начавшиеся ливни остановили работы во дворе и сократили время росписи стен в
трапезной из-за нехватки света и обилия засиживающихся паломников. Хоть место возле стены
было огорожено и там стояли строительные леса, паломникам всё равно интересно было
посмотреть, как маленькая боярышня с помощницами скачет по ним.
Гостям казалось, что стена словно бы сама украшается росписью, так быстро появлялись
новые элементы. И пусть роспись пока была простой и грубоватой, но уже красиво и почти так, как на тех рисунках, что висят у входа.
Дуняша сделала шаг назад и посмотрела, аккуратно ли помощницы работают с трафаретами.
Удовлетворенная увиденным, она решила наконец-то приступить к более тонкой росписи
подсохших заготовок, но за стенами вновь прогрохотал гром, и тяжёлая тёмная туча поглотила
остатки света.
При такой темноте трудно было подобрать нужный оттенок краски, чтобы он создал тень
листочкам или наоборот отобразил солнечный блик. Раздраженная неудобством, Дуня
спустилась и ещё раз оглядела то, что уже сделано. С трафаретами дело продвигалось быстро, и
пора было переставлять строительные леса, но Дуняша хотела успеть прописать хотя бы тень на
заготовках, и если бы не непогода…
Боярышня убедилась, что помощницы доделают полосу без неё, решила отвлечься и
проверить посадки на подоконнике. Там уже начало что-то пробиваться, зеленеть, но
неравномерно. Так быть не должно.
Она, не обращая внимания на поглядывающих на неё людей, ожидающих еды, забралась
ногами на скамью и потянулась к поддону. Её роста едва хватило, чтобы посмотреть и
пощупать проклюнувшуюся зелень.
Довольная увиденным, она опустила голову и неожиданно наткнулась на настороженный
взгляд мужчины. Ей бы отвернуться, но заляпанная грязью одежда незнакомца не вязалась с его
властным звериным взглядом. И кажется, она знала этого человека.
Дуняша захлопала глазами, пытаясь вспомнить его и правильно поприветствовать.
Непростой муж смотрит на неё и ошибиться нельзя. Она застряла в состоянии непонимания
ситуации всего лишь на несколько мгновений, но угрожающие поползновения в её сторону
спутников этого человека заставили удивиться и попятиться.
Два воя непонятного знакомца быстро переглянулись между собой и постарались незаметно
придвинуться к ней, а в их лицах проступило что-то охотничье. Не ожидавшая ничего
подобного Дуняша вернула взгляд на главного и… вспомнила его!
— А ну, стой, глазастая, — прошипел вой узнанного боярина.
ГЛАВА 11.
Дуняша растеряно смотрела на боярина Бокеева, а он явно пытался вспомнить её и не
спешил урезонивать зарвавшихся холопов. Боярышня не могла понять причины их агрессии, но
звериные оскалы на повернутых к ней рожах заставляли цепенеть от страха.
Дуня скорее почувствовала, чем дошла умом, что видит перед собою отчаявшихся, загнанных людей. И в глазах боярина Бокеева та же сумятица, сплетенная с безысходностью, но
он всё ещё ищет мирный выход в отличие от обезумевших своих людей.
Что же произошло?
В последний раз Дуня видела его при входе в княжеский терем, а сенная девушка
насплетничала, что он не пожалеет жизни за великую княжну Марию Борисовну, потому что
любит!
— Василий Семёныч, — тихо произнесла Дуня, смотря ему в глаза, — что случилось?
Его люди дернулись, но едва слышный рык:
— Сядьте! — вернул их на место.
Дуня, не отрывая взгляда от тверского боярина, спустилась со скамьи и едва заметно повела
подбородком на выход.
За этот жест она готова была сама себе настучать по голове. В тёмном помещении между
трапезной и входом ей быстро и незаметно свернут шею! А она, видите ли, подметила, что
другие паломники поглядывают на неё из любопытства и будут обязательно глазеть и
прислушиваться, если она продолжить разговор с Бокеевым здесь.
Девочка отошла, взяла кувшин и понесла его к выходу. В коридоре специально хлопнула
тяжелой входной дверью, а сама отбежала в угол. Немного света поступало из верхнего окошка, мимо которого шла лестница, и этого хватало, чтобы оглядеться.
К сожалению, а может, в Дуниной ситуации, к счастью, в любую минуту тут мог появиться
кто-нибудь, но другого места переговорить не было. На улице вновь гремел гром, сверкнула
молния, а косой дождь с новой силой ударил по стенам.
— Боярышня? — вежливо обозначил себя Бокеев и чуть склонил голову.
Дуня равнозначно ответила мужчине и повторила вопрос:
— Что случилось?
Он молча сверлил её взглядом.
— Что с Марией Борисовной? — уточнила она.
Вот тут он ожил и с большей заинтересованностью посмотрел на Дуню, а потом вдруг вновь
поклонился, но уже значительно ниже. Видно было, что теперь он узнал девочку и вспомнил о
её участии в раскрытии заговора.
— Она жива? — нетерпеливо спросила Дуня.
— Жива, — глухо ответил боярин.
— А эта… отбыла? — Дуня опасалась произносить имя старой княгини вслух, но сумела
интонацией обозначить своё отношение.
— Эта? — зло и насмешливо переспросил он. — Сдохла…
Он не договорил, хотя наружу рвалось слово «тварь»!
Дуня резко втянула воздух сквозь сжатые зубы и на какой-то миг застыла в таком
положении.
Бокеев выжидающее смотрел на неё, а она пыталась
