Юлия Меллер Боярышня Дуняша
Аннотация: Душа Антонины заметалась.
—…но разве можно в прошлом что-то менять? — вырвалось у неё.
— Это твоя задача, а об остальном не думай.
— Но…
Часть 1.
Светлячок для боярича
Глава 1.
— Антонина Сергеевна, завтра Снегирёв возьмёт вас на операцию, — сухо сообщила
медсестра и вышла.
Соседки по палате погрузились в свои дела, а Тоня непроизвольно приложила руки к груди.
Сердце болело давно, но решиться пойти к врачу было сложно. Всё из-за работы. Можно
отпроситься на один день, но пропасть на неделю-другую — уже сложнее. И дело даже не в
назначенной операции, а длительном подготовительном походе по врачам. Но теперь всё будет
хорошо!
Тоня подложила себе под спину подушку и сильнее прижала руку к сердцу. Что-то оно на
радостях оживилось и заворошилось. Дышать стало тяжело. Женщина замерла сусликом, зная, что скоро пройдёт, но неожиданно поплыло перед глазами и… отпустило. Стало удивительно
легко.
Тонечка даже испугалась своего воздушного состояния, и не зря. Она смотрела на палату
сверху. Соседки продолжали заниматься своими делами, а её тело неловко обмякло на тощей
подушке. Захотелось кричать, но потянуло куда-то вверх, а там…
Вечное ожидание.
Тоня не забыла себя и прекрасно осознавала, что стала серой тенью и болтается в небытии
среди таких же несчастных. Те, кто был потемнее — истончался и пропадал, а светленькие, наоборот, крепчали, обретали контур и устремлялись ввысь.
Тоня же оставалась парить серой тенью в мрачном пространстве. Однажды до неё дошло, что здесь находятся все те, о ком мало кто вспоминает на Земле. Вот о ней помнил только
работодатель.
Он содержал «Лавку древностей» и продавал разные интересные штучки из старины.
Ассортимент был незатейливый, но колоритный. Множество бабушкиных прялок, ступок, мельничек, корыт… Тоне нравилось работать в «Лавке древностей».
Её работодатель создал там особенную атмосферу, и Тонечка частенько погружалась в
фантазии, представляя себя ловкой крестьянкой или оборотистой купчихой, образованной
боярышней или даже царевной-прогрессором.
Покупателями в лавке были в основном иностранцы и их привозили на автобусе, а в
остальное время редко кто заходил, и Тоня запоем читала книги. Это была её страсть. Когда-то
она гордилась тем, что много читает, но после тридцати стала воспринимать книжную
зависимость как болезнь. В книгах всё было ярче и интереснее. Жизнь проходила мимо, пока
Тоня жадно следила за приключениями героинь.
Она пыталась переключиться на полезные книги, чтобы заскучать и наконец-то бросить
чтение, но авторы подавали материал так интересно, что Тоня вновь увлекалась и не замечала, как сменяются года.
Однажды она волевым усилием ввела в свою жизнь новое увлечение: умея хорошо рисовать, она решила иллюстрировать прочитанные книги. Однако её работодатель резонно заметил, что
таким образом она продолжает сидеть и пялиться в экран.
— Иди рисуй на улице! — посоветовал он.
— Граффити? Нет, мне не нравится… это неаккуратно, и даже хорошие картины почему-то
выглядят неопрятно.
Тогда мужчина что-то поискал в интернете и показал Тоне:
— Вот смотри, какие прелестные маленькие зарисовки делают возле люков или на
крошечном элементе стены. А тут целая картина на асфальте, как будто черти вылезают из
бездны.
— Но эти картины недолговечны, — возразила женщина, но её взгляд не отлипал от
оригинальных сюжетов. Они были грандиозны или очаровательно милы. А главное, всё это
видели люди и сразу высказывали своё мнение. Так Тоня стала художником-любителем стрит-арт и вылазки на улицу пошли ей на пользу.
У неё даже появились новые знакомые, но своё сорокалетие она всё равно встретила на
работе в одиночестве. Быть может, если бы больше зарабатывала и приоделась бы, то кто-нибудь начал ухаживать за ней, но денег хватало только на оплату коммунальных услуг, еду, книги и поддержание дачного домика в сносном состоянии. Вот такая жизнь была у Тони, а
дальше было бы только печальнее.
Она осознала это с особой отчетливостью только сейчас: все-таки раньше она ныряла из
одной книги в другую и жила чужими делами, эмоциями, а сейчас поняла, что жила она так, что
кроме работодателя никто не заметил, что её больше нет.
—Правильно поняла! — раздался возле Тони голос.
Она вздрогнула и начала оглядываться, но повсюду бродили всё те же серые тени, такие же
никчемные души, как она.
— Мир меняется, и зла на Земле больше не будет, — торжественно объявил голос.
— Да? Это здорово, — искренне обрадовалась Тоня.
— Светлые души получат больше сил и возродятся, — продолжил голос.
— Это хорошо, — кивнула Антонина и вновь была искренна. А ещё была счастлива, что с
ней хоть кто-то заговорил. — А я? Что будет со мной?
— Ты не злая и гневливая, — констатировал голос, — не завистливая, не спесивая, не
ленивая.
Тоня замерла и слушала, боясь пропустить важное для себя, но вот это «не» чуточку
насторожило её.
— За всю свою жизнь никого не убила, не обидела, не оскорбила, не украла и не сделала
подлости.
Антонина оказалась права, это «не» звучало осуждением. Вроде дурно о ней не говорят, но
кроме разочарования ничего не чувствуешь. А ведь всегда считала себя хорошим человеком, а
тут получается, что она всего лишь не плохая!
— Однажды ты совершила поступок. Принесла брошенного котенка домой, — произнес
голос, но Тоня вынуждена была признаться:
— У мамы оказалась аллергия и мне пришлось вернуть его туда, где взяла, — прозвучало
жалко.
Но в те времена не было приютов для животных, да и откуда девочке было знать о том, что
делать с никому не нужным котенком. Она сделала тогда, что могла: спросила у соседей, не
нужен ли им котик, позвонила одноклассникам… Тоня хорошо помнила своё бессилие, выпуская из рук тёплый комочек. На всю жизнь запомнила — и больше никогда не подходила к
животным, чтобы случайно не обмануть их доверия, как в детстве.
— Ты взялась расписать стены старого детского садика, но не довела до конца…
— Мама сказала, что надо мной все потешаются, потому что я сама купила краски и за
работу ничего не попросила. А она даёт мне деньги не для того, чтобы я…
Голос больше ничего не говорил, и Тоня понимала — почему. Она больше никогда никуда
не лезла со своей инициативой, да и не требовалось больше. А если помогала кому-то, то
только в своих мечтах. Уж там-то она разворачивалась во всю!
Молчание затягивалось и Тоне показалось, что она опять будет бродить в безвременье целую
вечность.
— Я дам тебе шанс, доказать, что ты полезна миру.
— Спасибо. А что мне надо будет делать?
— Зажигать в сердцах людей свет.
— Но как? — опешила Антонина. — Что я могу?
— Ты займешь место в одном из своих перерождений, и когда я увижу, что твоими
стараниями зажегся свет в чьей-то душе, а в мире стало светлее, то твоё будущее будет
пересмотрено.
— Ох… как же это…
Душа Антонины заметалась.
—…но разве можно в прошлом что-то менять? — вырвалось у неё.
— Это твоя задача, а об остальном не думай.
— Но…
Тоня понимала, что сейчас самое время задавать умные вопросы, но она слишком
разволновалась, а тем временем вокруг всё стало исчезать, потом её окутала темнота и тут же
вытолкнуло в свет.
— А-а-а-а-а, — закричала она, почувствовав удар по попе.
— Какая крепенькая девочка! Красавица! Иди к мамочке, — засюсюкал кто-то.
ГЛАВА 2.
— Какие у нас умненькие глазки, какие крепенькие ручки… — раз за разом слышала
