же, мечтай-мечтай, сволочь! Если у нас с командиром что-нибудь выгорит, я камня на камне не оставлю от этой противоестественной гадости! Вот только как-то не лучшеет мне совсем… Кажется, что мое состояние не стало секретом и для Тауберта. Неужели я так плохо выгляжу?
— Господин Абдурахманофф, вам нехорошо? — чрезмерно участливо поинтересовался комендант. — Вы сильно побледнели…
— Все со мной в порядке, — недовольно поджав губы сморщенный старческий «жемок», вновь желчно ответил я. — Просто растрясло старенького дедушку в машине за шесть часов езды. В моем возрасте такие длительные автомобильные поездки плохо переносятся…
— А вам, простите, сколько? — праздно полюбопытствовал фриц.
— Гасану Хоттабовичу сто два года, — видя мое печальное состояние, пришел на выручку командир, перетянув на себя внимание обергруппенфюрера.
— Оу! — вновь воскликнул Зигфрид. — Я бы вам столько не дал! Вы выглядите намного моложе. Мне шестьдесят два, а вы выглядите моложе моего камрада Виллигута, а ему семьдесят семь! Это настоящая Магия!
— Какая к еб. ям Магия? Просто наследственность хорошая, — ядовито буркнул я. — Может, хватит уже на улице языками чесать? И, надеюсь, кормить нас сегодня будут?
— Извините моего престарелого друга, Зигфрид, — вымучено улыбнулся князь Головин. — Старики они же, как дети малые — капризничают так же, когда устают…
— Все такими будем, — радушно произнес Тауберт.
«Если выживешь, сволочь недобитая!» — мысленно добавил я.
Будь моя воля, да пропавшая сила, я бы тебя прямо сейчас по самую маковку в землю бы вогнал! А пока, ладно — живи, я просто на будущее запомню.
— А сейчас — следуйте за мной, господа, — Тауберт величаво развернулся и зашагал в сторону виднеющихся неподалеку центральных дверей во внутренние помещения Вевельсбурга, — для вас приготовлен ужин. Повара у нас просто замечательные!
— Посмотрим-посмотрим, — проскрипел я и, поддерживаемый под руку командиром, поплелся за комендантом, шоркая ногами по брусчатке внутреннего двора.
Мордовороты охраны, до сего момента не проявляющие никакой активности, последовали за нами в небольшом отдалении, не выпуская из поля своего зрения. Похоже, боятся, падлы, и тихо ненавидят. Вона как глазенками сверкают, только дай команду — так сразу зубами нам в глотки и вцепятся. Видимо, тоже наслышаны о моих «подвигах» в Баварии.
— Зигфрид, а Фюрер уже прибыл? — поинтересовался у коменданта Роберт, идущий с нами бок о бок. — Не почтит ли он нас своим вниманием на ужине?
— Фюрер прибыл, как и Великий Жрец, — утвердительно произнес обергруппенфюрер, не оборачиваясь и не замедляя шага. — Но на ужине вы их не увидите — у высших руководителей государства много дел, которые не терпят отлагательств. Аудиенция назначена Фюрером на девять часов вечера, так что после ужина вы еще успеете как следует отдохнуть с дороги, — сообщил комендант Вевельсбурга.
— Вот это здорово! — обрадовано воскликнул я. — Вам, молодым, не понять, насколько тяжелым бременем давят на плечи прожитые годы…
— Ну, не такие уж мы и молодые, — усмехнулся Зигфрид. — Шестьдесят лет — это, конечно, не сто, но кое-какие старческие «прелести» мне уже вполне доступны. И даже высокоуровневые Целители не всегда способны надолго справиться с этими возрастными проблемами, — пожаловался Тауберт на свою тяжелую судьбу.
— Какие твои годы, милок, — усмехнулся я, нарочито тяжело поднимаясь по ступеням узкой винтовой лестницы, накрытой красной ковровой дорожкой, глушащей шаги. — Было бы мне сейчас шесть десятков, да я бы прыгал от радости!
— Не знаю, что и сказать, — произнес Таберт, останавливаясь на втором этаже перед массивной резной дверью, — не обладаю подобным опытом, чтобы с вами спорить.
Он распахнул дверь, и мы прошли в богато украшенный небольшой зал. В солидном камине потрескивали горящие поленья, забивающие идущим от них жаром запах стылой сырости и плесени. Вяло шевелились многочисленные штандарты и флаги с вышитыми на них причудливыми гербами. Ну, а уж красно-белых знамен со всевозможными вариациями свастик, имперских орлов с «дубовым венком и солнцем» — было просто неимоверное количество. В углах зала играли бликами начищенные до блеска средневековые доспехи. Посередине стоял огромный обеденный стол, занимая с такими же массивными резными креслами, выполненными не иначе, как из мореного дуба, едва ли не все свободное пространство. На белоснежной скатерти стояло три фирменных набора посуды, украшенных, как и все вокруг, неизменной левосторонней свастикой. Стол уже был накрыт по самому высшему разряду. Чего тут только не было: от холодных закусок из овощей, до черной икры.
— Присаживайтесь, господа, — с видом радушного хозяина развел руками обергруппенфюрер. — Можете приступать. А я вынужден вас покинуть на некоторое время — служба-с…
— Ступай себе, бедолага, — по-русски произнес я, падая в ближайшее кресло. — Мы тут и без тебя управимся!
— Что, простите, — не понял комендант.
— Гасан Хоттабович сказал, что мы сами управимся, — перевел фрицу командир.
— Приятного аппетита! — пожелал нам Тауберт. — Горячее вам сейчас подадут.
— Премнохо блаходарны, херр-нахерр… — скрипуче бросил я ему в спину и вновь по-русски. Но на этот раз гребаный говнюк даже не обернулся, аккуратно затворяя за собой тяжелую створку двери.
В проеме я заметил вытянувшихся по стойке смирно при появлении обергруппенфюрера тех самых троих мордоворотов, что сопровождали нас до «пиршественной» залы второго этажа. Да, охраняют нас на совесть. Зуб даю, что каждый из этих «товарищей», которые нам совсем не товарищи, Маги не из слабых. Но ведь тоже не лыком шиты… Вернее были… Что же, черт побери, с моим Даром происходит?
Кстати, оказавшись в этом помещении, я отчего-то почувствовал себя намного лучше — словно чудовищный груз с плеч сбросил. Голова прояснилась, руки-ноги перестали дрожать, как у немощного старикашки, каким я был всего лишь несколько месяцев назад. И, честно говоря, такие странности с самочувствием меня немного напрягали.
— Как себя чувствуешь, Хоттабыч? — вслух поинтересовался командир, заметив, как я облегченно расправил плечи и порозовел лицом.
— Полегчало… — выдохнул я. — Даже не знаю, отчего сомлел? Меня в машине никогда не укачивало, — добавил я для Роберта, чтобы хоть как-то оправдать перед ним свое недомогание.
— Да, выглядишь явно лучше, чем по приезду в замок, — отметил Хартман. — Я вообще не представляю, как ты с тем Червем справиться сумел…
— Так эта Тварь меня еще и проглотила… — Я даже плечами передернул от омерзения, вновь вспомнив подробности недавних событий. — Ладно, что было — то прошло! Жить дальше надо! Налетай, братва — подешевело! — И зачерпнув ложкой добрую порцию черной икры, отправил её себе в рот.
Минут десять после этого все усиленно и молча перерабатывали деликатесы, выставленные перед нами с барской руки иерархов Вековечного Рейха. Проголодались мы знатно, поэтому с удовольствием набивали животы. Однако какое-то неясное предчувствие не давало мне окончательно успокоиться. Оно зудело и зудело, как надоедливый комар
