до этого момента стадо теряет большое количество. Старик Выкван объяснял, что «свои» волки тоже охраняют оленье стадо. Только от других волков.
Поэтому охотиться на своих волков означает накликать беду.
Я обтер руками лицо, на котором капли крови теперь были холодными. Низкая температура успела остудить кровь, брызнувшую на меня. От нее запахло какой-то печалью. На ум пришло четверостишье
— Болезни этой не поможет, и кровь врага, ни речь друзей! Напрасно здесь, в краю далеком, ты губишь прелесть юных дней.
Я посмотрел на свои окрашенные багрянцем ладони. Надо было что-то делать с мертвым телом хищника, и немного подумав, я решил оттащить его подальше от сруба.
Это оказалось не совсем простым делом, потому что несмотря на то, что был серьезно истощен, он весил килограмм пятьдесят.
Поначалу я даже не смог даже сдвинуть тушу с места.
Выходило, что в своей лучшей форме он мог весить килограмм восемьдесят.
Мне повезло в зимовье оказались лыжи и веревки. Соорудив, что то типа упряжи с лямками, которые можно одеть на плечи, я сначала скинул волка с порога на снег. Затем привязал свободный конец к волчьим лапам и потащил.
Оттащил я его метров на триста пятьдесят. Отвязал и бросил там. Рано или поздно к туше придут падальщики, пусть они сделают свое дело подальше от моего зимовья.
Уже порядочно стемнело и я зажег свечи, свет от которых был виден издалека.
Я возвращался налегке с ружьем и рассматривал окружающий пейзаж, для того чтобы прикинуть и понять, где и на кого я смогу охотиться.
Господи, кто сказал бы мне, когда я был еще совсем зеленым студентом, что я буду так уверенно об этом размышлять.
В своих мечтах о будущем, мы никогда не представляем себя одних. Психика человека не любит мысли о длительном одиночестве и выживании на грани.
Теперь нужно было разобраться со своими запасами. И подумать, что делать дальше. Зимовать я тут не собирался. Мне нужно было спасать людей из нашей геологической партии, которые оказались заложниками у Брахмана и Бондаренко.
В записке оставленной в балке оленеводам, я подробно изложил ситуацию с захватом лагеря, рассказал, что пошел за Латкина и предоставил оленеводам самим выбирать дальнейшие действия. Они могли сначала прийти за нами с Латкиным, а потом мы бы вместе отправились освобождать экспедицию Семягина.
Или наоборот, они могли бы пойти в лагерь, а уж потом отправляться за нами в зимовье.
Но теперь обстоятельства в корне изменились — Латкина больше нет. У меня есть ружье, лыжи и теплая одежда.
Я еще не успел осмотреть зимовье, но судя по тому, что там оставили патроны, я наверняка найду там запасы еды. Если запасов окажется достаточно, то я сумею сам вернуться к балку.
Если погода будет мне благоприятствовать, то я доберусь обратно за трое суток.
Вернувшись в сруб, я первым делом нашел дрова и разжег печь. Конечно, это была не совсем русская она скорее походила на голландку, только без изразцов. Вместо них были обычные красные кирпичи.
Это была высокая перевернутая г-образная колонна с выступающей ступенью, служащей своеобразной конфоркой, отходящей вправо.
Оно было достаточно большим для того, что нагреть на нем два ведра воды, но спать на этом пространстве было невозможно.
Эх.
Но, конечно, в этих условиях наша русская печь был бы не эффективна. Она занимала бы много места, для растопки нужно было бы больше дров. Правда потом долго тепло держит.
Как-то раз в студенчестве меня позвали на дачу к однокурснику в конце осени. Ну как дачу, отец по случаю прикупил старый деревянный дом с русской печкой. Приехали, а растапливать ни хозяин, никто из присутствующих не умеет. на улице дождь как из ведра. А в доме кроме прочего и света еще не было. Не электрифицировали
Дом с лета стоял не топленный, отсырел. Сначала хозяин с керосиновой лампой в руках, с энтузиазмом рассказывал, как он сейчас зажжет. После двухчасовых попыток все осознали, что впереди ночь и последняя электричка ушла и спать придется в сыром помещеннии.
Я предлагал хозяину свою помощь, но он высокомерно отказался, о чем естественно потом пожалел. Когда все уже попробовали и опустили руки, я предложил снова свои услуги.
— Ну, давай, может у тебя что-нибудь получится… — прокомментировал хозяин дома.
Тогда я сходил к соседу, попросил в долг вязанку сухих дров на растопку и примерно за час раскочегарил капризную инполиншу. Одна из ошибок заключалась в том, что студенты пробовали разжигать огонь отсыревшими дровами.
Еще за три часа протопил весь дом и уже до утра мы сидели довольные в теплом, сухом доме, пели каэспэшные песни по две шестиструнные гитары, пили Советское шампанское — самый студенческий напиток из всех.
Мне даже было позволено взобраться наверх на лежанку вместе с продрогшими девчокнками, с которыми по очень по дружески, без всяких задних мыслей, мы обнимались, греясь под одним одеялом.
То, что в зимовье была построена голландка никак меня он огорчило. Наоборот, и на этом спасибо огромное хозяину сруба и тому кто следил за этим местом. Видимо, кто-то сюда привозил стройматериалы на вездеходе.
Вообще чувствовалось, что зимовье было сделано с любовью. Вполне возможно, что оно принадлежало егерю или охотхозяйству, изредка создававшие базы в этих краях.
Если бы я не знал, что нахожусь на Севере, по подумал бы, что нахожусь в охотничьей сторожке, где-то в Подмосковье, куда часто наведывается какое-нибудь высокое начальство.
В шкафчиках оказалось много разных продуктов. Крупы, мука, макароны, подсолнечное масло мед и даже сахар.
Отдельно в двух мешках больше похожих на наволочки лежали сухари просыпанные солью, которые оказались изумительными на вкус.
На полках присутствовали книги, из которых я отметил собрание сочинений Лескова и медицинский справочник.
Единственное чего я не нашел, так это спичек. Это немного озадачило меня, но я подумал, что сумею пользоваться экономно своими, если не буду давать огню затухать.
Возможно хозяин оставил или спрятал спички где-нибудь еще. Я решил поискать их позже.
Снаружи были штабелированные дрова, внутри лежали какие старые газеты для растопки и все это добро вместе взятое напоминало сказку.
В запасах я нашел патроны, рыболовные снасти с крючками, большой запас свечей. Слово все, что было необходимо для того, чтобы прожить в зимовье длительное время.
Не зря Латкин сюда лыжи навострил. Может быть ему кто-то подсказал, а может он почувствовал это своим зековским нутром, ведь говорят, что тюрьма невероятно развивает интуицию.
Почему он не пришел сюда сам
