И еще нюанс, форма на Шведове тогда была новая — послевоенная то есть. Значит, снимали его уже после войны.
Стало быть, войну он прошел… Тогда прошел.
Этого эпизода там не было… или был? Сам черт ногу сломит в этих хитросплетениях!
Одно можно сказать точно — моя родная контора тут уже пашет вовсю! И нехило, надо сказать, пашет. Сколько всего времени я тут валяюсь?
Уж несколько месяцев — и к бабке не ходи!
И за это время они смогли не только разработать план операции, но и его осуществить!
Ну, знаете ли… это уже какая-то фантастика выходит. Впрочем, если наш «любезный» хозяин строит свои козни не первый день (а уж это-то наверняка!), то пристальный интерес соответствующего ведомства с нашей стороны ему просто-таки гарантирован. Угу… с вытекающими последствиями.
Итак, Проводник здесь.
Он пришел сюда сам, вон, в отличие от меня, его охрана не пасет. Значит, положение у него лучше моего.
Думаем!
В каком качестве он сюда мог прийти?
Как немец?
Вряд ли. Хоть и трудился он в нашей конторе, не думаю, однако, что по научной части вкалывал.
Стало быть, у немцев он такими вещами тоже не занимался. И в качестве научного работника попасть сюда не смог бы. Черт, мало я о нем знаю…
Но тянуть долго нельзя!
Сейчас я еще могу что-то сделать первым — так сказать, выигрышно зайти. Козырем, если хотите.
И тем самым существенно упрочить (или также существенно ухудшить) наши со Шведовым позиции.
Огрызок карандаша ткнулся в мое запястье.
Ближайший конвоир стоит как раз в зоне досягаемости. Автомат у него на плече, стволом вниз. Расслабился парень…
Напрасно это ты так. Со мною, друг мой ситный, всякий раз настороже надо быть — опасный я человек… и вредный. А уж какой злопамятный!
— Здравствуйте, Александр Иванович! А мне коньяка тоже нальют?
— Не по адресу вопрос, — вежливо кивает в сторону очкастого Проводник. — Да и вас, извините, я что-то не припоминаю…
Профессор делает мне жест присаживаться и пододвигает бокал, куда уже чуток (вот ведь жмот какой!) плеснул коньяка. Хорошего, кстати говоря — это я уже на расстоянии чую!
— Так и неудивительно — мы встречались мельком! Я же из совсем другого управления — из «А»! Ну а уж вас-то, с вашими девушками, не упомнить… — развожу в сторону руки в извиняющем жесте.
А заодно смотрю, как на это реагирует охрана.
Правильно (ну, это с моей точки зрения) она реагирует. Раз допустили клиента сесть за стол, бухла плеснули — все, вроде бы уже не так и опасен. Допустили его. Вот парни слегка и расслабились.
Это хорошо, мужики, чуток коньяку в рыло плеснуть — кто хочешь, глазки зажмурит. Это уже инстинкт такой у каждого заложен. Жалко, что у меня в бокале не спирт, тот вообще не хуже слезогонки бы сработал — если прямо в глаз попадет.
Но немец, скотина, цивилизованный — спирт не употребляет…
Правда, и коньяк в данной ситуации — тоже мало не будет.
— С девушками? — в некотором раздумье спрашивает меня Проводник.
— Вы уж там, при случае, конечно, привет им передайте. Есть у вас одна… Котенком зовут.
— От кого же?
— Да от дяди Саши…
Опа!
Есть попадание — глаза собеседника прямо-таки вспыхнули, такое у меня возникло впечатление. Значит, не прогадал я — пашет тут родная моя контора. А немец-то и не усек — на меня собеседник смотрит, не видит профессор его глаз. Правильно мужик повернулся, соображает, откуда у кого хвост растет…
— Ну… это несложно. Глядишь, и сами еще это сделать сможете…
Так, а вот с этого момента — ушки востро!
Сам смогу?
Стало быть — здесь она где-то?
— Как я понимаю, — включается в разговор немец, — вы ранее встречались?
— Возможно, — кивает Иваныч. — Надо полагать, у подполковника тогда имелось несколько другое звание… и ведомственная принадлежность. Лицо мне знакомо — но не более того.
— Ну а вам, — поворачивается ко мне очкастый, — личность господина майора, как явствует из ваших слов, известна лучше?
— Некоторым образом. Он нас многому тогда учил… и отбирал наиболее способных.
— То есть — именно вас? — не отстает профессор.
— Не он один, естественно…
— Фамилии назвать можете?
— Благов… говорили, он из ученых.
Проводник чуть заметно кивает.
Продолжать?
А похоже — вон он как сидит! Непоколебимо и самоуверенно.
— Сиротин… его еще «дед Миша» звали.
— Да, — вступает в разговор мой сослуживец (нет, ну надо же такое совпадение, встретить здесь живую легенду спецслужб — умом рехнешься…), — такие люди мне известны. Это инструктора — каждый по своему профилю. Они имеют право давать свои рекомендации.
— Или — не давать? — прищуривается немец.
А спасовало твое колдунство — не может фриц сразу на двоих воздействовать!
— И такой вариант вполне возможен… — кивает мой нынешний (будущий) сослуживец.
— Одну минутку, майне геррен! — берет в свои руки беседу профессор. — Вам не кажется, что обмен воспоминаниями можно пока отложить?
Я б с ним поспорил… но благоразумно воздержусь. Пока воздержусь. Пусть поговорит. А вот мне как раз и не помешает помолчать, обдумать кое-чего. Благо что так и не решил пока, в каком ключе можно продолжить нашу совместную беседу. Одно ясно — мы тут не одиноки!
— Итак, — не видя возражений, продолжает хозяин кабинета, — я хочу предложить вам небольшую прогулку! Недалеко — тут у нас все рядом располагается.
Опять же, не поспоришь — по сигналу очкастого в комнате появляются еще несколько охранников. Тут уже без дураков — пятнистая форма, те же МП-35 наперевес. Ваффен СС — прошу любить и жаловать!
Сопровождаемые столь внушительным эскортом, мы направляемся на улицу. Туда, где я пока что не бывал ни разу.
До сей поры мне приходилось видеть лишь прогулочный дворик санатория. А вот сейчас мы вышли в более просторный двор.
Если смотреть сверху, все здание несколько напоминало букву «А». Печатную, с плоской вершинкой — как ее рисуют первоклашки. Вот в маленьком дворе, том, что отделяется перекладиной, я и гулял раньше. Роль перекладины здесь исполняет одноэтажная перемычка, обращенная во двор своей глухой стеной. Со стороны дворика ее даже надстроили, подняв почти на три метра, теперь-то я это понимаю. А раньше думал, что это стена такая…
Впрочем, тут еще и внутренний забор есть, отделяет собственно здания от прочего. Новый забор, доски относительно свежие. Да и не похож он по своей конструкции на капитальный забор, окружающий основную территорию. Времянка — этим все сказано. Пусть даже и строили его немцы, со всеми им присущими аккуратностью и педантизмом. В нем есть ворота, куда сейчас и топает вся наша неслабая компания.
