А толстячок на поверку оказался настоящим асом! Как он брал стаканчик – поистине царственно, – как изящно мешал кости, как ловко кидал…
И кинул-таки Олега Иваныча на все деньги!
Впрочем, Олег Иваныч того и добивался, не обращая внимания на Гришаню, делающего ему знаки: что, совсем одурел?
За игрой – в ней принял участие и тощий, отыграв обратно халат, – разговорились. Познаний Олега Иваныча в арабском – «рыбак», «корабль», «воин», «плохо» – вполне хватило для первоначального знакомства. И еще одно слово он знал – «вино». Его и произнес, утирая пот, и многозначительно посмотрел на партнеров.
Те переглянулись. Перебросились парой фраз, засмеялись.
– Мы решили угостить тебя вином, Ялныз, – радостно сообщил толстый. – Хоть и не велит Аллах, да уж больно ты парень хороший. Скажи, Шахди?
– Да, ты нам пришелся по нраву, – закивал головой тощий Шахди, кроме своего халата, еще выигравший с десяток медяшек.
Все их речи переводил Марко.
– Скажу вам: и вы оба мне очень понравились. И ты, Махмуд, и ты, Шахди. Редко встретишь таких замечательных людей, клянусь знаменем Пророка. Не терпится поскорей за вас выпить. Эй, хозяин!
– Что ты, что ты, Ялныз! Тут слишком людно. А вот знаем мы одно местечко неподалеку…
– Но я с друзьями.
– Им тоже хватит.
Еще бы не хватило! На такие-то бабки!
Злачное заведение, куда они пришли, оказалось не так уж и близко и обходилось без всякой рекламы. Ни тебе зазывал, ни манящего запаха, ни упившихся алкоголиков, валяющихся под забором. Оно и понятно – мусульманская страна.
Толстый Махмуд осторожненько постучал в окованную позеленевшей медью дверцу в стене. Постучал особым стуком, условным знаком для местных алконавтов, плевавших на запреты Корана.
Дверца распахнулась не сразу. С той стороны их внимательно рассматривали. Наконец врата вертепа распахнулись, и ведомая чернокожим слугой процессия скрылась в полутемном глинобитном сарае, обставленном с некоторой претензией на уют: облезлый ковер на полу и бронзовые светильники на стенах. Светильники безбожно чадили. Гм! Если и вино соответствует антуражу…
Нет! Вино неожиданно оказалось очень неплохим – терпким, прохладным, пахнущим виноградной лозой. Типа «Саперави», лишь чуть слаще.
Негр-слуга принес лепешки и плошку оливок.
Говорили за жизнь. Болтал больше Махмуд, Олег Иваныч с помощью Марко лишь направлял беседу в нужное русло. Собственно, во многом ради этого он и играл сегодня.
Дом у базара? К югу? Третий поворот направо? Как же, знаем! На той неделе еще стоял. А вчера… Или позавчера? Нет, вчера. Когда пришли корабли этого шайтана тунисца? Позавчера? Ну, значит, позавчера. Короче, хозяина нашли убитым! Оказалось, у него много долгов – дом за долги и разобрали на кирпичи. Там больше и брать-то было нечего. Как хозяина звали? Хм… Он вообще-то не из наших. Он из этих, пустынников-берберов. Али какой-то, шайтан его… Крутил чего-то с зинджами этот Али. Торговал. То ли маслами, то ли благовониями. Поговаривают, и колдовскими амулетами. Вот его ифриты и взяли. Вернее, зинджи. Они, они, больше некому! Ведь как его убили-то! Отравленной стрелой! И не из лука выстрелили, как всякий порядочный мусульманин бы сделал, – из духовой трубки. Значит, точно зинджи, только они так могут. Знакомые? Нет, никто из наших этого Али близко не знал, да и откуда? Не так и давно он тут жил – года два. А что вы про него спрашиваете? И вам был должен? И много? Ну, так плюньте – никто вам долги Али не отдаст. Ну как? Еще партию в кости? Вина? Пожалуй, вина. Эй, зиндж! А потом – в кости…
Ночевать пошли к Шахди – он жил у самого берега, в доме с плоской крышей. Во внутреннем дворике росли апельсиновые деревья и пара олив. Освещенные луной верхушки деревьев бросали на крышу причудливые, чуть шевелящиеся от тихого дуновения ветра тени. Утомленные за день ребята спали как убитые. А вот Олег Иваныч никак не мог уснуть – гостям постелили на крыше – то ли тени мешали, то ли шум близкого моря, то ли невеселые мысли.
Честно сказать, он весьма рассчитывал на людей Абу-Факра. На людей? Но ведь убит пока один Али! И, кроме него, у жителей пустыни в Бизерте должны быть еще свои люди. Помнится, там, в оазисе, Абу-Факр так и сказал: «верные люди». Да, именно так и сказал. Не «верный человек», а «верные люди». Правда, пароль дал только к одному, что, в общем-то, понятно – не хотел «светить» остальных. Но ведь они есть, эти остальные, не могут не быть. А как их найти? Ведь тайное слово, вернее, слова он должен был сказать лично этому Али, ведь не кричать же их на весь базар… Стоп! Конечно же, не кричать…
Далеко на востоке темно-синие воды моря уже окрасились алым. Олег Иваныч растолкал Марко:
– Ты умеешь писать по-арабски?
– Немного могу. Не все слова. Какие надо?
– «Плеть» и «рука».
– Что?! – переспросил Марко с каким-то страхом в глазах. Потом быстро заговорил по-итальянски, лишь иногда вставляя кое-где латинские и арабские слова.
Олег Иваныч не понял ни черта и разбудил Гришаню.
– Он говорит, что писать такое на заборах довольно опасное занятие. «Плеть» и «рука» могут быть поняты как открытый призыв к бунту. Есть одна история. Во времена халифа Ал-Мутасина жил в Палестине один парень по имени Абу-Харб. Как-то, в его отсутствие, в селение, где жила его семья, вошли воины халифа, и один из них пристал к жене Абу-Харба. Чего уж он там от нее хотел – дело темное, вернее, вполне ясное, а только ничего она ему не дала. Даже и на порог не пустила. Тогда он ударил женщину плетью – та успела подставить руку, на которой остался след от удара. Этот след и был показан возвратившемуся мужу. Тот собрал всех недовольных, а таких было множество… В общем, через неделю вся Палестина пылала в огне бунта. И с большим трудом халифу Ал-Мутасиму удалось подавить восстание, однако память о нем осталась – и в книгах, и в песнях кочевников. Так что «плеть» и «рука» имеют вполне понятный смысл.
Да-а. Вот оно что, оказывается!.. Послал бы сейчас поутру Марко с куском угля – тут бы его, не дай Бог, и схватила городская стража. М-да. Тогда иной план…
Все прошло удачно. Не особенно кто и интересовался полуразобранной оградой у дома покойного Али. Так что не составило большого труда написать там углем слова «плеть» и «рука». И нарисовать углем садящееся в море солнце и башню. Рисунок – словно дети баловались. Однако умному и заинтересованному человеку все должно быть понятно.
А чтобы у стражников не возникло особой заинтересованности, Олег Иваныч лично изобразил на заборе пару кривобоких пальм, каких-то зверей и закончил шедевр уличной живописи надписью: «HARD ROCK FOREVER». Получилось очень даже ничего!
Ну, теперь оставалось только ждать.
