— Это было несколько зим назад, — пожала плечами Эрелиева. — Люди должны меняться.
— Очень интересно, — хмыкнул Эйрих. — Ладно, раз уже выдвинул условие, то так и быть. Пройдёшь испытание — пойдёшь со мной в набег.
Лучница она неплохая, поэтому будет полезна, но...
— Как вернёмся в деревню, начнёшь учиться ездить на коне, — сообщил сестре Эйрих. — Мне не нужны простые лучники, мне нужны конные лучники. Заодно тебе будет легче пройти испытание, ведь конный дружинник ценится больше.
— Но там же придётся копьём попадать на скаку... — сморщила недовольную рожицу Эрелиева.
— Это лучше для тебя, — заверил её Эйрих. — На коне, если что-то вдруг, можно и ускакать, а вот пешком, да ещё и девице...
Сестрёнку задела эта умышленная поддёвка. Она нахмурилась и уставилась в переносицу Эйриха недовольным взглядом.
— Зря злишься, — сказал ей он. — Я же для твоей же пользы стараться буду. И вообще, на коне в поход идти намного удобнее.
— Хорошо, — кивнула Эрелиева. — Раз мы сидим и ждём, расскажешь больше о той войне, о которой ты рассказывал?
— На чём мы там остановились? — спросил Эйрих.
— Темучжин сбежал из рабства Тиридай... Табуди... Кирил... Я забыла...
— Таргутай-Кирилтуха, — поправил её Эйрих. — Только сбежал или его только спрятали добрые люди?
— Уже уехал, — ответила Эрелиева.
— Ах да, точно, — припомнил Эйрих. — Значит, дальше он вернулся в родное стойбище, навсегда запомнив помощь добрых людей, которые спасли его от рабства...
Было забавно рассказывать о своей прошлой жизни, выдавая это за историю какого-то другого человека, жившего очень давно и очень далеко отсюда. Эрелиева всегда слушала с интересом, искренне переживая за Темучжина, который, безусловно, был самым хорошим и самым правильным персонажем этой истории.
Но остановить рассказ ему пришлось на встрече с Ван-ханом, потому что начался пир.
Ничего содержательного это мероприятие в себе не несло, потому что серьёзные разговоры будут после, а сейчас все значимые жители деревни и гости, поочерёдно, произносили хвалебные речи в пользу друг друга. Кто-то хвалил хозяйский стол, кто-то отмечал, что деревня процветает, а кто-то просто желал всем всего хорошего — это мало отличалось от подобных же мероприятий в прошлой жизни Эйриха.
Мальчик не пил, предпочитая больше есть и ещё больше слушать, ведь пьяные люди много говорят.
В общем-то, больше всего его интересовало мнение воинов об успехах Эйриха и знаменательной победе над римлянами. Позиция воинов тоже влияет на старейшину и важно понимать, что если воины будут против, то старейшина учтёт это при принятии окончательного решения.
Впрочем, надо понимать, что воины плохо разбираются в мирских делах, поэтому могут просто не понять, что задумала деревня Зевты и чем всё это грозит. Сам Зевта, пока ему подробно всё не объяснили, тоже ничего не понимал.
Эйрих объелся жареного мяса и напился разбавленного вина. Хмеля он не чувствовал, потому что вино ему наливал Виссарион, который точно знает, что разбавлять надо очень сильно. Окружающие думали, что Эйрих пьёт обычное вино, как все, поэтому к нему иногда подходили воины, чтобы выпить вместе. Всё-таки, слухи о нём распространяются прямо сейчас, когда воины, участвовавшие в последних битвах, рассказывают новости соседям по столу.
И многие жители Глины посчитали своим долгом выпить вместе с Эйрихом. Ведь он, как оказалось, очень хитрый и умный воин — таких у готов уважают, хотя считается, что лучше быть сильным и храбрым.
Когда дело уже приближалось к затаскиванию новых бочек с брагой, Эйриху стало ясно, что торжественная часть закончилась и настала пора будничной попойки.
— Зевта зовёт, — подошёл к Эйриху Хумул.
Эйрих кивнул ему и направился к главному столу, где сидели Одила, Розамунда, Зевта, старейшина Торисмуд, а также троица неизвестных пожилых мужей, каждый из которых произносил речь сразу после Одилы.
— Это Эйрих, мой сын, — представил мальчика Зевта. — Как я и говорил, он недавно вернулся из похода, в который вёл пятьдесят мужей.
— Отрадно видеть, что ты стал воином уже в столь юном возрасте, — похвалил Эйриха старейшина Одила. — Это мои соратники — Берканан, Дурисаз, а также Вунжо, по прозвищу Старый. Они прибыли из соседних деревень, и им тоже стало интересно, чего такого хочет нам предложить твой отец.
Это значит, что здесь обсуждается присоединение сразу четырёх деревень, а не одной, как, изначально, ожидал Эйрих.
«В четыре раза меньше езды», — удовлетворённо подумал мальчик, а затем увидел на шее Берканана приметную золотую цепь. — «Отец не дурак и уже подарил полагающиеся дары другим старейшинам...»
— Это только ты меня так зовёшь, старик, — проворчал Вунжо Старый.
— Будьте здоровы, почтенные, — поклонился Эйрих.
— Мало того, что умелый воин, так ещё и вежеству обучен, — оценил Берканан. — И тебе доброго здравия, юноша.
Остальные пожилые мужи степенно кивнули Эйриху, обозначая, что пожелание принято и отправлено встречное пожелание.
— Говоришь, он владеет латынью и точно знает, что твоя идея уже была у римлян? — посмотрел на Зевту Одила.
— Говорю, — кивнул вождь. — Римляне сделали очень многое, потому что их вела мудрость почтенных старейшин, а не воля жадного до славы рейкса.
Эйрих вообще не понимал, чего эти старики всё так тщательно взвешивают.
«Им предлагается невиданная ими доселе власть, какая и не снилась их отцам», — подумал Эйрих недоуменно. — «В чём дело? Ищут подвох?»
— Сегодня ты говорил мудрые и правильные слова, — заговорил старейшина Одила. — Но ответь на один вопрос... В чём ваша выгода?
— Позволь ответить мне, отец, — попросил Эйрих, изобразив полупоклон.
— Отвечай, — разрешил Зевта, с внутренним облегчением.
Да, они обсуждали возможные вопросы от старейшин, но это не значит, что Зевте было бы легко всё это объяснять. Зевта — это, в первую очередь, воин. Да, он вождь, могущественный, но в душе он всё тот же дружинник, которого устраивала его обычная жизнь. Иногда было сложновато, конечно, но он сумел вырастить достойно минимум одного сына, а ещё их дела постепенно пошли на лад, когда начались набеги на римлян — он просто не был предназначен для стези вождя, поэтому чувствовал себя не в своём стойбище.
— Наша выгода в том, — начал Эйрих, — что готы станут необоримой силой. Пока каждый сам за себя — мы в опасности. Мы бы не затеяли всё это, не будь угрозы гуннов...
Торисмуд, сидевший тихо, пробормотал что-то поддерживающее. Старик простыл в пути и не очень хорошо себя чувствовал.
— Гуннские купцы — это недостаточно веский повод, чтобы считать, что они собираются идти походом, — произнёс Дурисаз.
Вероятно, отец уже успел рассказать им о наблюдениях Эйриха, но не сумел сделать это убедительно. Всё-таки, переговоры — это не самая сильная сторона Зевты.
— У нас есть пленный римлянин, который знает гуннов, — вздохнул Эйрих. — С помощью купцов гунны узнают всё о землях, которые собираются покорять. Но даже если римлянину верить нельзя, вспомните, что было, прежде чем гунны напали в прошлый раз.
Возникла небольшая пауза.
— А я помню, — произнёс Вунжо Старый. — Мне удалось выгодно купить двадцать овец и одного неплохого коня... у гуннского купца. Недолго у меня были эти овцы, потому что осенью напали гунны.
— Малец-то прав... — произнёс Берканан. — Давайте думать.
Вновь возникла пауза, но уже подольше.
Думали старейшины долго, потому что каждый из них накатил на грудь по несколько чарок браги, что несколько затрудняло трезвое мышление.
— Да что тут думать? — произнёс Одила. — Нам нужно объединяться, но не под властью рейкса, как визиготы, а как сделали римляне прошлого — идея-то хорошая. Ты, Зевта, молодец, что это придумал. Но как это всё будет устроено? Кто будет старшим?
— Принцепс, — ответил Эйрих. — Это старший старейшина у римлян. Но очень много власти у него не будет, потому что он будет первым среди равных. Заседать совет старейшин будет постоянно, в нашей деревне. Решать ему предлагается мирские проблемы, но уже сообща. Кому-то чего-то не хватает — Сен... совет старейшин разбирается. У кого-то чего-то слишком много, аж некуда девать — совет старейшин разбирается. Обмен товарами, общее войско, но все решения только сообща.
