Ознакомительная версия.
Я хохотнул, хлопнул Рябу по плечу и закончил:
— Видишь, Курочкин, как тебе фартит — первый день войны, а ты уже по должности догоняешь Сомова. Вот только звание маловато. Но ничего, парень — Москва тоже не сразу строилась!
Ряба несколько натянуто улыбнулся и заявил:
— Да мне наплевать на эти звания! Я бы и лейтенантом походил, только бы войны не было.
В этот момент к нашей группе подошёл командир автобата Жигунов. Когда он отрапортовал, я, представив ему Бедина, спросил:
— Капитан, сколько у тебя сейчас в наличии грузовиков?
— На ходу семнадцать полуторок.
— Значит так, Саша, три машины выделяй лейтенанту госбезопасности, а остальные отправляй на артсклад в Волковыск. Нужно постараться, вывезти все гаубичные снаряды на полевой склад 681-го артполка. Не знаешь, кстати, Бульба в расположении бригады не появился?
— Никак нет, как взял два топливозаправщика и шесть полуторок, загруженных пустыми бочками, так и нет его.
— Ладно, тогда на артсклад направляй своего снабженца. Записку начсклада Гаврилову я напишу. Думаю, полуторки снарядами загрузят без промедления. За сегодняшнюю ночь нужно сделать, минимум, две ходки. Всё, капитан, давай, иди и командуй.
Когда Жигунов ушёл, я ещё минут десять развивал свою мысль о том, как следует организовывать заградпосты и пункты приёма потерявших свои части военнослужащих. Поняв, что Бедин, мой особист и Курочкин полностью уяснили всю важность и срочность этих мероприятий, я направился к начштаба. Требовалось уточнить действия бригады, ведь Пителин ещё не обладал теми данными, которые я получил в авиадивизии. А я, в свою очередь, был в полном неведении, как развивается моя безумная идея с передислокацией и переподчинением гаубичных полков РГК командованию бригады. Не знал я и того, как обстоят дела в 681-м и 724-м артполках. Ряба доложил мне только, что приказы в штабы артполков были доставлены своевременно, и что обратно делегаты связи на броневиках вернулись к 3:00.
В большом штабном блиндаже явно ощущалась атмосфера тревоги и напряжённого ожидания. Штабные командиры и писаря уж очень рьяно, с мрачными физиономиями занимались своими делами. И всё это молча с каким-то, очень уж заметным ожесточением. При моём появлении все вскочили и, будто с общим, немым вопросом и надеждой вглядывались в моё лицо. После доклада старшего командира, я, чтобы приободрить подчинённых произнёс:
— Ну что, товарищи, вот мы и дождались того, к чему так долго и напряжённо готовились. Хоть вы, наверное, в душе и ругали нас с Пителиным, но, как видите, не зря перелопатили вы целые горы бумаг. Зато теперь наша бригада полностью готова к любым выкрутасам подлых гитлеровцев. Скоро мы испытаем на прочность их броню и нервы — у кого крепче. В сложившейся обстановке главное — не теряться и действовать несмотря ни на что, по уже разработанному плану.
Говорил я бодрым, уверенным голосом. После этих пафосных вводных слов рассказал о том, как перепугались тыловые "швабры" простого скопления облаков, приняв их за немецкие дирижабли. И только дождавшись слегка расслабленных улыбок и ироничных замечаний в адрес гражданских властей, я прошёл в каморку Пителина, отделённую перегородкой от этого большого помещения.
Михалыч сидел, обложенный со всех сторон картами и о чём-то напряжённо думал. При виде своего начальника штаба, я ощутил чувство громадной благодарности к майору. Ведь именно он в самый драматический момент держал под контролем всю ситуацию в бригаде. Волна простого сочувствия к этому немолодому человеку уже начала подыматься в моей душе, но в этот момент перед глазами возникла гнусная рожа "Кирпича" — капо из моей прошлой реальности, так ясно прозвучал его мерзкий голос, обращённый ко мне:
— Если, ублюдок, ты ищешь справедливости и сострадания, то посмотри в словаре, это находится где-то между сифилисом и сукой! Ха-ха-ха!
Это, вполне реальное видение, начисто выбило из меня все человеческие эмоции. Воспоминания жёстко подстегнули меня, оставив место только холодной ярости к захватчикам, которые могут и эту реальность превратить в тот, прошлый кошмар. Поэтому я даже не поинтересовался, каких трудов стоило Михалычу поддерживать порядок в бригаде, одновременно отбиваясь от бестолковых приказов сверху. Я просто пожал ему руку и тут же предложил посмотреть мою карту, с нанесёнными данными последних аэрофотосьёмок.
Сравнивая данные, привезённые мною и сведения о продвижении вермахта, собранные Михалычем, мы пришли к однозначному выводу — наши прежние размышления были верны, и основная опасность для войск, расположенных в Белостокском выступе, грозит со стороны шоссе Пружаны — Ружаны — Слоним и Жабинка — Берёзы — Барановичи. А именно на этих направлениях и были расположены основные силы бригады. У меня и тогда, и сейчас основное беспокойство вызывал возможный выход немцев к Слониму. Этим они бы перерезали трассу Белосток — Барановичи, и 10-я армия оказалась бы в котле. Именно так произошло в моей прошлой реальности. И может быть поэтому, ещё в мае я настоял, чтобы практически половина бригады расположилась вдоль трассы Пружаны-Ружаны-Слоним. Туда я выезжал чаще всего на регесценировку и, пожалуй, этот участок местности изучил лучше других мест, где располагались части бригады.
Это шоссе проходит через труднопроходимое болото длиной более 70 километров. Классическое дефиле. Кроме шоссе — два просёлка с деревянными мостами (11мостов на одном, и 2 моста с насыпью в километр длинной на другом). Мы ещё в мае начали оборудовать узлы обороны на этом шоссе и просёлках. Тогда из-за нехватки сил, мы даже и не разрабатывали плана организации крупного капкана для вермахта. Но буквально сегодня ночью всё поменялось. После моего решения идти, как говорится ва-банк и, пользуясь плохой связью и бардаком, присвоить себе полномочия рупора Генштаба и переподчинить десять гаубичных 152-мм артполков, я надеялся, что у нас наконец-то появятся силы для организации настоящего огневого мешка 2- ой Танковой Группе вермахта. Ещё ночью в своей записке я поручил Пителину заняться разработкой плана этой стратегической засады.
Конечно, если бы моя авантюра с переподчинением артполков РГК не удалась, пришлось бы довольствоваться нашими старыми планами. Но я ещё в авиадивизии узнал, что гаубичные полки двигаются в сторону Пружан. Черных ещё сетовал, что, выполняя данное мне обещание — не допускать немецкие самолёты в воздушный коридор от Барановичей до Ружан и Ивашевичей, в 9-й сад потери истребителей составили почти треть из всех, которые авиадивизия понесла в этот день. Правда, после своих сетований, он гордо заявил, что ни один Юнкерс не прорвался в этот коридор. Этими словами он тогда меня очень обрадовал. И я теперь вполне серьёзно думал, что авантюра с организацией огневого мешка войскам Гудариана может получиться.
Ознакомительная версия.
