Аркадий так притворяться не умел, да и не пытался. Однако озвучивать свои мысли означало – сорвать переговоры. Поэтому, вопреки откровенно скептическому выражению лица, произносить приходилось нечто дипломатически вежливое:
– Почему не верим? Верим! Но… человек смертен, знаете ли, так уж Аллах устроил. Шайтан опять-таки не дремлет, насылает разные соблазны нестойким в вере людям. Вдруг вас, человека уважаемого, в самый неожиданный для вас момент возьмут и отравят? А ваш преемник может оказаться совсем не человеком чести, а, наоборот, предателем, который после вашего убийства ударит нам в спину.
– Тебе видение было, что меня убьют? – неожиданно перешел на «ты», видимо от большого волнения, Ибрагим Мансур.
Аркадий несколько мгновений пытался сообразить причину резкого изменения темы и тона беседы. Остальные присутствовавшие на встрече мурзы явно насторожились и ждали ответа от него почти с таким же интересом.
«Епрст! Да меня же здесь колдуном считают, да не из последних, как он забеспокоился… осторожнее с выражениями надо бы быть».
– Нет, уважаемый, – помотал он для убедительности головой. – Не было у меня о вас видений, но… понимаете ли, любой видный человек имеет много врагов. Думаю, вы не исключение?
Аркадий сделал паузу, смотря в глаза собеседника. Тот взгляд выдержал и кивнул:
– Да, есть у меня враги.
– А среди ваших близких так уж все сильны духом и верны вам?
Ибрагим на пару секунд закрыл глаза, вероятно, невольно вспоминая свое окружение. Потом опять посмотрел в глаза попаданца:
– Только Аллах знает, что творится в душе человека, иногда он сам не подозревает, какие змеи свили там гнездо.
– Вот и я о том же. Лучше поберечься и не вводить ближнего в соблазн предательства.
Однако мурза уже пришел в себя и, не медля, вернулся к теме переговоров:
– Но мы дадим аманатов от всех родов! Все будут заинтересованы в сохранении жизней наших детей.
– Ну… – Аркадий пожал плечами. – Все или не все… это еще вопрос. Жен и наложниц у беев много, детей своих так не все и пересчитать могут, бывает, аманатами и жертвуют. Вон мне вчера рассказывали, совсем недавно прижали калмыки Больших ногаев, те бросились за защитой к царю. Тот их от увода в полон защитил, так они, на радостях, набег на земли царя и устроили. И так не один раз. Нам такого счастья не нужно.
– Неужели вам не жалко выгонять нас на чужбину? Лишать людей родной земли?
– Родной? – искренне удивился попаданец. – Вы хотите сказать, что родились здесь, в Крыму?
– Кх… – замялся Мансур. – Нет, но мои дети…
– В Крым вы добровольно переселялись?
Лицо у мурзы выглядело по-прежнему безмятежно, но, судя по взглядам, брошенным им на сидевших рядом «сотоварищей», смущен он был всерьез.
– Нет, нам приказал здесь поселиться хан.
– И выделил вам земли больше, чем у вас было на старом месте?
– Кх… – мурза явно затруднялся с ответом и искал поддержки у других представителей татарско-ногайской знати, присутствовавших на переговорах. Однако те предпочитали в данный момент сохранять безмолвие.
– Я так понимаю, – продолжил додавливать собеседника Аркадий, – земли вам здесь выделили меньше, чем у вас было на старом месте. Раз в десять?
– Кх… – опять затруднился с ответом мурза. Соглашаться ему было невыгодно, да и земли в Крыму Мансуры получили заметно меньше от десяти процентов имевшейся у них раньше.
– А вот для уважаемого мурзы Юсуфа Тинмаметова Крым ТОЖЕ родная земля?
Один из руководителей Малых ногаев даже поперхнулся от такого вопроса, хотя ничего в данный момент не ел и не пил. Откашлявшись, он помотал головой из стороны в сторону и, весьма невнятно, от чести быть здесь рожденным отрекся.
– А вы перекочевали в Крым добровольно? – пристал уже к нему, Юсуфу Тинмаметову, Аркадий.
– Эээ… видите ли… мы… пришли… недавно… – делая большие паузы в предложении, Юсуф попытался не давать точного ответа на заданный вопрос.
– Да я знаю, что недавно, – улыбнулся попаданец. – Говорят, в Прикубанских степях не везде трава успела отрасти после выпаса вами коней. Только я у вас спрашивал, ДОБРОВОЛЬНО ли вы в Крым перекочевали?
Убедившись, что никто не спешит ему на помощь, Тинмаметов тяжело вздохнул и без намека на энтузиазм в голосе признался:
– Нет. Не добровольно. Нам его величество Инаейт-Гирей приказал сюда перекочевать. И мы, как его верные подданные, с радостью исполнили его приказ.
– С радостью – это, наверное, потому, что получили здесь больше земли, чем у вас раньше на старом месте было?
Юсуф ненавидяще глянул на мучителя, потом на делающих вид, что их это не касается, мурз, тяжело вздохнул и почти прошипел ответ:
– Нет, на старом месте земли было больше, и она была лучше.
– Это что же получается? – с ерническим оттенком (для дипломата невозможным, но попаданец сильно устал и изнервничал за последнее время) в голосе удивился Аркадий. – Для половины, если не более, обитателей Крыма (если говорить о тюрках, это было преувеличением) он родной землей не является. И пришли сюда ваши роды не добровольно, и на старых местах вам было лучше. Об избиваемых сейчас родах Больших ногаев я и говорить не буду, все знают, что их родина – степи Приволжья. Так почему вас смущает еще одна перекочевка? Уж став султаном-то, Гирей сможет, думается, найти для вас и ваших стад земли побольше, чем вы сейчас ее имеете. Вы не забыли об огромности и богатстве Османского султаната?
Мурзы и сами на это надеялись, но… сомневались. Еще раз бросаться в омут неожиданностей, вести стада в неведомую даль… да и с переправкой через пролив не ясно было. Однако и внятных аргументов против переселения у многих из них не было. Тем же Малым ногаям и Мансурам с Мангупами сейчас в Крыму плохо было. Большинство лелеяло надежду, что уж на новом месте будет несравненно лучше. Верили и… колебались. Тревожились и переживали.
После долгого и церемонного прощания казаки ушли, а мурзы расходиться не поспешили. Наоборот, они тесно расселись вокруг одного из столиков, но разговор начали не сразу. Некоторое время в комнате царила гнетущая тишина. Всем все было ясно.
– Эх! Ведь умолял султана поспешить сюда, а не в ту проклятую Персию, не захотел он меня слушать… – пригорюнился Ибрагим Мансур, первым решившийся нарушить молчание.
– А что толку, если бы и послушался. Раз Аллах дал такую судьбу… его венецианцы убили по пути в Персию, могли убить и по дороге сюда. Да и пока он сюда с войском бы дошел, от нас здесь сотня-другая прячущихся по лесам и оврагам человек могла остаться. Всех наших женщин и детей в рабство, нас под сабли… Ты такого конца хотел бы? – немедленно ответил ему Юсуф Тинмаметов.
