– Что рассуждать о том, чего не случилось? – вмешался в беседу промолчавший весь вечер Сулейман Мангупов. – Как Аллах решил, так все и случилось, по воле его. Лучше будем думать, как обеспечить себе достойное положение там, на новом месте. Кто-нибудь из вас верит, что наш хан станет султаном?
Все дружно замотали головами.
– Вот и я не верю. Гиреев много, все они там, вблизи от оставленного пустым трона, живут. Кто-нибудь из них на него и взберется. Необходимо побыстрей туда послов отправить, от всех наших родов, разведать обстановку. Здесь лучше не задерживаться. Видели, как этот проклятый колдун нагло себя вел? А поначалу какие они все вежливые были… Боюсь, если дальше будем спорить, они перестанут разговаривать и начнут резать. Видит Аллах, мы уходим, чтобы вернуться.
На следующий день Срачкороб позабавил попаданца рассказом, что у мурз, идущих на переговоры с ним, стало правилом прихватывать с собой амулеты против сглаза и колдовства. Кто приобретал такое у почтенных мулл, кто не стеснялся обратиться к сомнительным, подозреваемым в колдовстве людям, но обвешивались ими все. На всякий случай, уж очень сомнительная слава пошла среди татар о Москале-чародее.
Покидать родину татарам по-прежнему не хотелось, однако постепенно дело стало сдвигаться с мертвой точки. Не столько усилиями Инайет-Гирея, умевшего эффективно преодолевать открытое сопротивление, но растерявшегося в болоте притворного одобрямса. Договор Ширинов с атаманами расколол единый до того фронт знати. Окончательно же мурзы стали на сторону хана благодаря известиям из причерноморских степей. Сначала на курултай явились ловкачи из дивеевцев, сумевшие уйти из широкого и плотного бредня облавы на ногаев. Они с явственно читавшимися на лицах отчаяньем и безнадежностью поведали о бесчисленных, как саранча, закованных в доспехи всадниках, заполнивших их землю от края до края. В их рассказах было много преувеличений, умные руководители татарского народа прекрасно это понимали. Однако и оставаться безразличными к исходившим от них чувствам, не прислушиваться к такой информации не могли тем более. Слишком уж важные вещи стояли на кону этой весной. А панические вопли немалого числа едичкульцев, испуганных как бы не более дивеевцев, окончательно переломили дело.
Осознание произошедших событий, понимание необходимости исхода из Крыма приходили все к большему количеству мурз и беев. Резкое изменение в раскладе сил делало жизнь татар крайне неуютной[8]. Также очень благотворно на согласие мурз повлияли распускаемые казацкими союзниками и агентами слухи. Знания Аркадия об информационных войнах способствовали перелому в настроениях крымской элиты. Весьма содействовало положительному решению и известие о тронувшейся на юг Буджакской орде. Ее глава Араслан-оглу еще больше десяти лет назад умолял султана о позволении переселиться подальше от мест проживания казаков. Страшная, практически ежедневная война с сильным врагом радостной делает жизнь далеко не всем. Уж если самые боеспособные, умевшие как никто другой вести партизанские действия буджаки ею тяготились, то можно представить, каково было остальным. Совершенно не случайно так часто менялись роды, кочевавшие в пределах достижимости казацких рейдов.
Естественно, пожелали уехать далеко не все. Иноверцы-немусульмане для этого не видели никаких причин. Они не без оснований предвидели, что и казакам понадобятся. Пожелали остаться и многие мусульмане. Земледельцы, ремесленники не могли рассчитывать на легкое вживание на новом месте, немалая их часть трогаться в неведомую даль не захотела. Вне зависимости от родовой принадлежности, всем дали добро на продолжение проживания в Крыму. Их решено было заранее не сгонять насильно. Но возможность остаться там кочевникам признали опасной, следовательно – невозможной. Противную сторону в переговорах такое твердое «нет» не обрадовало, однако она была вынуждена согласиться с аргументацией казаков. Хотя атаманы понимали, что многие татарские земледельцы и ремесленники, сев на коня, легко могут превратиться во вражеских воинов, однако решение этой проблемы отложили на потом.
Твердая позиция казаков, очень неприятные, мягко говоря, вести с севера, перенаселенность крымских степей стадами лошадей и овец – все понукало татар к окончанию дебатов и принятию решения. А оно было предрешено. Да, вместе с едичкульскими и Малыми ногаями здесь могли выставить до ста тысяч всадников. Однако большей частью они были бы бездоспешные, плохо вооруженные, со слабыми луками… имитация воинов, а не воины. Стотысячная же (реально удалось собрать тысяч семьдесят пять) конная армия казаков с союзниками, которой пугали курултай, была убийственным аргументом. Все собравшиеся знали, что конный казак или калмык благодаря преимуществу в вооружении стоит двух татар, а черкес – минимум трех, если не пяти. Максимум, на что могли в войне рассчитывать татары, – подороже продать свои жизни. Но зачем умирать, если можно уйти, а потом вернуться?
Дополнительным бонусом послужило предложение совместно разграбить Польшу. Никто из присутствовавших не усомнился, что, если на нее навалится более чем стотысячная армия, ничего маленькое кварцяное войско противопоставить ей не сможет, его просто стопчут. Явиться на новое место жительства с толпами новых рабов, прибарахлиться в богатейших имениях панов, пограбить торговые местечки… ну какой же бандит от такого откажется? Мурзы согласились выделить для похода на Польшу сорок тысяч всадников, пока остальные через Молдавию, Румынию и бывшую тогда османской провинцией Болгарию поведут стада к Стамбулу. Казаки уже успели договориться с господарями Молдавии и Валахии о свободном проходе через их земли татар со стадами. В связи с отсутствием легитимных властей в Османской империи их о возможности или невозможности принять переселенцев никто не запрашивал. Хан посчитал, что не у кого там интересоваться таким важным делом.
Для облегчения пути Татаринов, регулярно приезжавший в Бахчисарай из табора под Сары-Камышской бухтой, предложил выкупить часть татарских лошадей и овец. Пусть за полцены, но серебром. Учитывая дальность предстоящей перекочевки, его предложение нашло отклик у многих. Лучше получить хоть что-то, чем по пути потерять все. Приобретенная таким образом скотина во много раз увеличила общественные казацкие стада, существовавшие и до того.
Уже к концу курултая в очередной раз заскочивший в Бахчисарай Татаринов созвал членов казацкой делегации для весьма приятного дела – финансового подведения итогов налета на Стамбул для его участников. Старшина, выполнявшая миссию на курултае, лично присутствовать на дележке не смогла, но по высказанным ранее пожеланиям не обделили долей в добыче и их.
