— Ну извини.
— Зарастет. Не первая дырка и, боюсь, не последняя. — Он хлопнул в ладоши. Вошла девушка. Племянница старшины из Цекулы. Увидела Коршунова, шарахнулась…
— Не бойся, не укусит! — добродушно прогудел Черепанов. — Налей нам вина, детка, и иди погуляй.
Девушка выполнила распоряжение, стараясь при этом держаться от Алексея подальше.
— Ты что, ее поимел неудачно? — спросил подполковник.
— Я, если хочешь знать, уже месяц ни с кем не спал! — Коршунов обиделся. — Да если бы не я, им бы всем глотки перерезали…
— …Твои варвары! — вставил Черепанов. — Ну, за встречу! — и опрокинул чашу.
Коршунов тоже выпил. Вино было приторно-сладкое, с медом: римский обычай, который Алексею не нравился.
— Что морщишься! Хорошее вино! — возмутился Черепанов. — Десять денариев за кувшин. Совсем ты, брат, одичал в своей Скифии. Ну рассказывай, как ты дошел до жизни такой.
— Расскажу, — кивнул Коршунов. — Только сначала вопрос: ты как, распинать меня больше не собираешься?
— А в лоб? — поинтересовался подполковник.
— Тогда давай снимай моих мужиков тоже! Или — меня обратно!
— Это что, ультиматум? — прищурился Черепанов.
— Считай, что так! И решай быстрее. Многим нужна срочная медицинская помощь. Где, кстати, моя аптечка?
— Найдем твою аптечку, — проворчал Геннадий. — Сначала скажи, почему я должен пощадить этих разбойников. Чтобы они снова устроили резню? Видел бы ты, что эти твари делают с людьми!
— Не эти! — жестко произнес Коршунов. — Эти — мои. Я привел их сюда. И делали они то, что я им приказывал. С прочими варварами можешь поступать как угодно. Но это мои люди. Я за них отвечаю. И они не устраивали резни. Тех, у кого возникало такое желание, я наказывал.
— Слышал, слышал, как ты наказываешь… — с неопределенной интонацией произнес Черепанов. — Цекульский старшина рассказывал.
Было непонятно, то ли подполковник одобряет действия Алексея, то ли осуждает.
— Решай! — твердо сказал Коршунов. — Решай, Гена. Поставь себя на мое место. Неужели ты поступил бы иначе?
— Я бы на твое место не встал, — решительно произнес Черепанов.
— Бывают обстоятельства, когда выбора нет.
— Хрена лысого! — рассердился подполковник. — У меня были обстоятельства покруче твоих. Напомни мне как-нибудь, чтобы я тебе про Африку рассказал. Чтоб ты знал, какие бывают обстоятельства!
— Ладно, ты крутой! — тоже повысил голос Коршунов. — Но я — это я! Или ты велишь снять моих парней — или возвращай меня на холм!
Черепанов хмыкнул.
— Ишь раскомандовался, — проворчал он. — Куда идем мы с Пятачком? На мясокомбинат! Да кто тебя спросит, мать твою? Ты вообще мой пленник! Захочу — продам, захочу — себе оставлю. Здесь, брат, не Питер. Здесь — рабовладельческое общество. Учил в школе? Что это ты поскучнел? Не в игрушки играем!
Коршунов мрачно глядел в пустую чашу. Такого он от Генки не ожидал.
— Вот так вот, космонавт-исследователь, — строго произнес подполковник. — Тут за базар отвечают покруче, чем у нас. Значит, говоришь, варвары твои делали то, что ты им приказывал?
— Да, — буркнул Коршунов.
— То есть за все, что они делали, отвечаешь ты?
— Да.
— То есть ты готов за это отвечать?
— Да. — Коршунов поднял голову и посмотрел прямо в глаза подполковника. — Да, я готов!
— Хорошо, — кивнул Черепанов. — Так и будет. Я сниму твоих варваров. Я уже снял кое-кого, чтобы не подох раньше этого разговора. Я подарю им жизнь. Всем, кто еще жив. Но — с двумя условиями.
Первое: отпускать таких волков домой я не могу. Они слишком опасны и наверняка захотят вернуться. Поэтому все они отныне будут служить Риму.
Второе: с этого момента за каждого из них отвечаешь ты. Лично. За их дисциплину, за их службу, за все их поведение. И если кто-то из них выкинет фортель, спрошу я с тебя. И спрошу по полной, без пощады и без поправки на нашу дружбу. Вот на этих условиях я согласен подарить им жизнь. Принимаешь?
— Да, — не колеблясь, ответил Коршунов.
— Что ж… — Черепанов положил ему на плечи широкие ладони. — Вижу, Алексей Викторович, ты кое-чему научился за это время. — Подполковник улыбнулся. — И я этому рад! Ну давай еще по одной и пойдем снимать пугала. Я хочу, чтобы каждый из них знал, кому обязан жизнью. Не повредит.
Глава третья
Принцепс Геннадий Павел Череп. Германские «рекруты»
— Я хочу, чтобы каждый из вас знал, кому обязан тем, что продолжает дышать сладким римским воздухом, а не кормит червей в выгребной яме! — неторопливо, раздельно произнес Черепанов. — Давай переводи!
Принцепс Геннадий Павел, верхом, возвышался над тройной шеренгой германцев и видел каждого из них. Чуть позади принцепса, тоже верхом, — старший кентурион Гай Ингенс и субпрефект Тевд Трогус, под чье начало Черепанов намеревался на время передать «новобранцев».
Толмач забубнил, трансформируя четкую латинскую речь в готское наречие. В принципе, Черепанов мог то же самое воспроизвести и на «варварской мове», которой владел вполне прилично, но счел это непрестижным. Будущие римские солдаты должны изъясняться на латыни.
«Будущие римские солдаты», порядка сотни готов-гревтунгов и десятка четыре герулов, перебинтованных, безоружных, в заскорузлых от крови отрепьях, выглядели, мягко говоря, непрезентабельно. И их вождь, который стоял с ними в одном строю, смотрелся не лучше. У Коршунова была возможность привести себя в порядок, но он отказался. Пусть его воины видят, что его судьба такая же, как и у них.
Черепанов отнесся к позиции друга с пониманием. Но и своей точки зрения скрывать не стал.
— Ваш рикс поручился за вас! — продолжал Черепанов, развернув коня и пустив его шагом вдоль строя свежеиспеченных рекрутов. — Он поклялся, что все вы будете служить честно и доблестно. Я ему верю, а он верит вам. Но хочу, чтобы вы все знали: за проступок любого из вас я буду спрашивать с двоих: с преступника и с вашего рикса. Так что, если кто-то думает, что рикс Аласейа не вправе решать за него, пусть скажет об этом сразу, сейчас! Есть такие?
Строй молчал.
— Очень хорошо, — одобрил принцепс Геннадий Павел. — С сегодняшнего дня вы все зачислены в состав вспомогательных войск Одиннадцатого Клавдиева легиона. Claudia Pia Fidelis[19], — повторил он торжественно. — Довольствие на вас будет выписано также с сегодняшнего дня. Жалованье — с того дня, когда вы принесете присягу императору и аквиле одиннадцатого легиона. Размер жалованья вам сообщит старший кентурион Гай Ингенс… — Кентурион Ингенс медленно, важно наклонил голову, — а получать его — на всех, а затем распределять между вами будет ваш сигнифер, коим — до получения вашим отрядом своего штандарта-сигнума — будет ваш рикс Аласейа, именуемый отныне Алексием Виктором. Вашим командиром — до получения сигнума — станет субпрефект Тевд Трогус (Трогус поднял правую руку). Он командовал алой ауксилариев, которая не позволила вам уйти от возмездия Рима. Возможно, кое-кто из вас затаил обиду на славных римских воинов и полагает, что пролитая кровь требует мщения. Есть такие?
