Он осторожно положил трубку телефона, будто она была сделана из хрусталя. Сел за стол и налил себе воды из графина. Посмотрел на полковника.
- Садись.
- Кто это был, товарищ комиссар?
Вместо ответа тот раскрыл лежавшую на краю стола красную папку и, вытащив оттуда лист бумаги, показал на подпись внизу.
- Достаточно?
- Да уж… Это… Лосев?
- Он не зря интересовался, когда у тебя доклад. Выяснил это и, в свою очередь, доложил наверх.
- Теперь я должен представить все материалы?
- Я должен! Я! Лично! Черт возьми, будто других забот у меня нет… В общем, так. Через час подготовить мне все, ты слышишь - все, материалы по делу. В том числе и самые отдаленные домыслы. Капитана этого срочно вызвать в Москву. Ограничить его общение с внешним миром. Всех, кто причастен к этому делу, перевести на казарменное положение. Срочно!
Комиссар встал из-за стола и, подойдя к окну, уперся лбом в холодное стекло.
- Черт побери, ну надо же было этому поганому фрицу засесть именно у нас?!
Обитая кожей массивная дверь бесшумно приоткрылась.
Адмирал Канарис поднял голову от бумаг.
- В чем дело, Мюллер?
- Вы приказывали доложить о прибытии полковника Кранца, экселенц.
- Где он?
- В приемной.
- Проси его сюда. Сделай нам два кофе, старина Август большой его любитель. И корзиночку венских пирожных.
- Слушаюсь, экселенц!
Дверь закрылась за спиной адъютанта и, почти тотчас, отворилась вновь.
- Разрешите войти, экселенц?
- Август, старина, рад тебя видеть! - адмирал встал из-за стола. - Ты совсем пропал там, в своем лесу! Мхом еще не оброс?
- Это не мой лес, господин адмирал.
- Пока не твой!
- Да и мхом там обрасти трудно, не очень-то хорошее для отдыха место.
- Ладно, не ворчи! Присаживайся, - Канарис указал на небольшой столик, - сейчас принесут кофе! Твой любимый! И мои пирожные.
- Спасибо, экселенц. Вы помните все мои пристрастия?
- Не все! Но основные стараюсь запоминать.
Собеседники расположились в креслах. Вошедший адъютант поставил на столик поднос с кофейником и пирожными.
- Угощайся! - адмирал сделал приглашающий жест. - У вас там, в лесу хорошего кофе нет…
- Благодарю, - полковник поднял чашку.
- А руки у тебя дрожат, старина… - сочувственно произнес Канарис. - Устаешь?
- Не без того, экселенц.
- Да… Что ты привез мне хорошего?
Полковник поставил чашку и вытер губы салфеткой.
- Мне доложить все сначала?
- Август, у меня хоть и хорошая память, однако же не до такой степени, чтобы помнить все дела моих сотрудников!
Полковник кивнул.
- Слушаюсь, экселенц. Как вы, наверное, помните, еще в тридцать восьмом году мы получили данные по некоторым операциям аппарата ЦК партии большевиков. Там, отдельной строкой, значилась весьма интересная цифра…
- Да, - кивнул Канарис, - это я помню. Нас тогда неприятно удивил порядок сумм, которые проходили по этой графе.
- Вы еще сказали тогда, что на эти деньги можно оснастить корпус.
- Возможно.
- Тогда же вы и поручили мне выяснить назначение этих сумм. И доложить о результатах. Операция получила наименование 'Звонарь'. Я привлек к этому делу Ойзенбаха.
- Помню! Очкастый такой, напоминает школьного учителя.
- Да, именно его. Он великолепный аналитик, мне иногда кажется, что у него в голове арифмометр.
- И что же он раскопал?
- Он не стал замыкаться только на этих сведениях. Вместо этого, Ойзенбах затребовал все аналогичные данные по всем наркоматам СССР.
- Ничего себе! У него голова не опухла от обилия материалов?
- Как ни странно, их оказалось не так уж и много. И почти во всех прослеживалась аналогичная ситуация. Громадные суммы денег, целые составы с продовольствием и снаряжением исчезали в никуда. Мы нашли следы работы нескольких управлений Наркомата тяжелой промышленности, ряда главных управлений при Совете министров СССР и Наркомата внутренних дел.
- И где же эти управления? Чем они занимаются?
- Их нет, экселенц.
- То есть?
- Они существуют только на бумаге. Не знаю, были ли они на самом деле, но никаких следов нам отыскать не удалось.
- Пожалуйста, поподробнее, Август. Это становится интересным. Ведь там присутствовали конкретные люди, кто-то расписывался в документах. Не могли же они все внезапно исчезнуть?
- Как видите, экселенц - могли.
- Хорошо. Бог с ними, с людьми, может быть, их всех внезапно расстреляли, или они отравились колбасой. Гораздо интереснее, куда делись все те огромные запасы, которые фигурировали в этих документах.
- Сначала мы зашли в тупик. Никаких сведений больше получить не удалось. На некоторое время операцию отложили. Но уже в сороковом году мы снова вытащили эту папку на свет божий. Были получены сведения о таинственных стройках в глухих местах СССР. Нам удалось проследить некоторые маршруты бесследно исчезнувших эшелонов. По странному совпадению они заканчивались неподалеку от этих мест.
- Интересно! - адмирал поставил на стол свою чашку. - Даже очень интересно! И что дальше?
- На некоторое время все опять застопорилось. Информация, получаемая нами, была слишком скудной и противоречивой. Тогда вы и приказали переключить все внимание на более важные задачи.
- Вы должны меня понять, старина. Нам предстояли очень серьезные дела, связанные с подготовкой будущей войны. И не использовать при этом столь выдающегося мастера… меня бы не поняли. Да, если вы помните, никто и не ожидал, что все пойдет…несколько не по плану.
- Экселенц, я не первый год в армии, да и в разведке уже не новичок! Приказ - есть приказ! Тем более - для немецкого офицера.
- Рад, что вы меня понимаете.
- Тем не менее, экселенц, никто не отменял и вашего прежнего распоряжения. Поэтому я и сохранил группу аналитиков во главе с Ойзенбахом. И вот, уже после начала боевых действий, они раскопали нечто любопытное…
- А именно?
- Мы захватили в плен одного из участников данного проекта.
- Кого именно? - тон адмирала резко изменился.
- Извольте, экселенц, вот его дело… - полковник протянул адмиралу тонкую папку.
- Так…Арамов Александр Николозович… родился… служил… Хм! Хозяйственное управление НКВД? Патроны выдавал?
- Не только. Он там, в основном, продовольствием заведовал. Отвечал за снабжение рабочих команд, которые как раз и строили некоторые из этих объектов. Перед самой войной был уволен из НКВД и посажен в лагерь.
- За что?
- Ну нам-то он много чего понавыдумывал! И с режимом он боролся, и советскую власть ненавидел…
