- Если жив, - ответил я, глядя на скалившиеся осколками стекла окна, - арестуем и отправим в Питер. Пусть посидит в Петропавловской крепости.
- Братишки будут недовольны, - насупился кондуктор.
- А здесь вы старичка грохнете без суда и следствия, - усмехнулся я. - И будет за то суд уже над вами. Оно вам надо?
ГЛЕБ
- Ну как же вы не уберегли Непенина, почему допустили убийство командующего флотом?
Я смотрел на Бокия и, как не старался, не мог отыскать на лице командира Второго отряда особого назначения Красной Гвардии следов больших душевных мук. Мой вопрос вызвал у него всего лишь легкую досаду.
- Не поверишь, сам до сих пор понять не могу! Все ведь вроде уже устаканилось. Гельсингфорский Совет матросских и солдатских депутатов пригласил адмирала на митинг. Заметь, не потребовал явиться, а пригласил. Мне точно было известно, что на митинге предполагается утвердить Непенина в должности командующего. Адмирал шел в окружении моих ребят. Матросы приветствовали его, понимаешь - приветствовали! И эти гады, когда мы рядом проходили, слова дурного не произнесли в адрес командующего. Потом один из них выстрелил адмиралу в спину.
- А твои бойцы куда смотрели?
- По сторонам. А на затылке у них глаз, извини, нет.
- А заслонить адмирала собой, коли лень башкой вертеть во все стороны, они не догадались, охранники хреновы?
- Да они, вроде, и заслоняли, но пуля зазор нашла. Много ли ей места надо?
Я только махнул рукой, мол, чего с вас неучей взять? Бокий вздохнул.
- Да, охранники из нас не получились. Признаю. Виноват.
- Ладно. Рассказывай, что дальше было.
- Дальше, скрутили мы убийцу, и дружков его, что заступаться полезли, тоже арестовали. Как на митинге объявили, что адмирал застрелен в спину, так матросы тут же потребовали выдать им убийцу. Ну, мы, понятное дело, самосуда не допустили. Из членов Совета по-быстрому создали трибунал. Тот прямо на митинге вынес смертный приговор, и шлепнули, значит, гада у ближайшей стены. Вот и все.
- Молодцы! - развел я руками. - Какие же вы молоды. Устроили заседание трибунала прямо на митинге. Ты когда-нибудь про суд Линча слышал?
- Читал, - буркнул под нос Бокий.
- Ничего общего между вашим трибуналом и судом Линча не обнаруживаешь? Одни, понимаешь, прокуроры и никакой защиты!
- Зато потом уже ни одного офицера в Гельсингфорсе не убили, - заявил Бокий.
Ну, да. Суд народный - суд правый. Примерно в таком ключе и станут в последствие действовать 'выездные тройки', если мы, конечно, допустим их появление в этом мире.
- Сколько всего офицеров было убито в эти дни в Гельсингфорсе? - спросил я Бокия.
- Шесть человек, - неохотно ответил он.
- Шесть в Гельсингфорсе, четыре в Кронштадте, два в других местах, - сделал я нехитрый подсчет. - Плохо, конечно, но резней это все-таки назвать нельзя, как ты думаешь?.. - повернулся я к командиру Первого отряда особого назначения.
Ерш смотрел на свои руки и улыбался.
- ... А поводом для веселья тем более! - возмущенным тоном закончил я.
НИКОЛАЙ
Глеб, разумеется, был неправ. Улыбался я совершенно по другому поводу, слабо вникая в разговор товарищей. Романтика революционной борьбы, кровь правая и неправая, даже убийство командующего флотом - все ушло на второй план, поблекло в лучезарном сиянии Наташиных глаз...
Мы познакомились в военно-морском госпитале Кронштадта, куда я зашел проведать мичмана Берсенева. Организм у парня оказался крепким, раны, к счастью, не тяжелыми, моряк быстро шел на поправку. Первый раз я навестил мичмана еще 1 марта. Врачи уже не опасались за его жизнь, но были обеспокоены угнетенным его состоянием. Мы проговорили тогда целый час - больше не позволял мой плотный график. Вернее, говорил я, а он больше слушал. На другой день я застал его ковыляющим по коридору. Он явно обрадовался моему приходу, да и выглядел во всех смыслах получше. Рассказал, что его навестили моряки с 'Грома'. Пожелали скорейшего выздоровления и возвращения на корабль. Что-то меня в его словах насторожило, и я спросил моряка прямо: 'Не хочешь возвращаться на 'Гром'? Берсенев не ответил и отвел подозрительно блеснувшие глаза.
В следующий раз я вырвался в госпиталь через день после последнего посещения, и застал Берсенева в обществе очаровательно создания. Она смотрела на меня полными ожидания глазами и, одновременно, держала мичмана за руку. Уж не знаю почему, но мне это не понравилось.
- Знакомься, Наташа! - воскликнул, увидев меня, Берсенев. - Это тот самый товарищ Ежов, который спас мне жизнь.
Девушка вскочила, обняла меня за шею и крепко поцеловала в губы. Сделала она это неумело, тут же смутилась своего порыва, отпрянула, пряча глаза и бормоча благодарности за спасение жизни брата. Брата! - вот что извлек я из ее бессвязного лепета. Остальные слова значения уже не имели.
- А у меня для вас, Вадим, хорошие новости, - с улыбкой произнес я, адресуя слова Берсеневу, а улыбку его сестре. - Завтра я возвращаюсь в Петроград и забираю вас с собой. Врачи не возражают, чтобы вы долечились там. С вашей службой я тоже все уладил. Вот приказ Кронштадтского Совета рабочих, матросских и солдатских депутатов: откомандировать мичмана Берсенева в распоряжение штаба Красной Гвардии города Петрограда.
Вадим прочел бумагу. Я был рад видеть улыбку на его лице. А что же Наташа? Она, наконец, подняла на меня глаза. В них плескалась благодарность и... - я так хотел, чтобы мне это не почудилось, - в них плескалась любовь...
- Эй, Николай, ты где? - вернул меня к действительности, бесцеремонно ворвавшись в мои грезы, голос Васича.
Я поднял на него глаза.
- Ну, наконец-то ты снова с нами, - с сарказмом произнес начштаба. - Поведай теперь о своих 'подвигах', чтобы товарищ Бокий не чувствовал себя единожды виноватым.
Я посмотрел на Глеба Бокия и что-то не заметил на его лице чувства вины. Зато на нем отчетливо проступало желание послушать о чужих недочетах. Не смею, товарищ, вам в этом отказать!
- В Кронштадт мы прибыли вовремя, - я решил опустить лишние подробности, - быстро взяли город под контроль, но полностью избежать жертв нам не удалось. Два морских офицера погибли, пытаясь организовать сопротивление силами чинов полиции, жандармерии и воспитанников Морского Инженерного училища. Один был убит бандитами на собственной квартире. Еще один - командир 1 Балтийского флотского экипажа Стронский - был растерзан еще до прибытия к месту событий красногвардейцев Кошкина. Живым его у толпы отбить не удалось. Зато были спасены жизни других офицеров, ожидавших там же своей участи.
