опять кивнули.
– Ну, раз всем всё ясно, – улыбнулась я, – поехали!
Как ни странно, у нас получалось. Быстро и слаженно мы рассортировали первую партию документов. К сожалению, многого не хватало.
– Сегодня закончим с этим, – сказала я, оглядывая огромные кипы бумаг по всему кабинету, – а завтра начнем восстанавливать.
– Нам здесь ночевать придется, – буркнула Алевтина Никитична.
– Я тоже так считаю, – согласилась я. – Но не всем. Будем по очереди. Сегодня еще пойдем все ночевать домой, нормально поспим и заодно возьмем все, что нужно – зубную щетку там, белье, сменку. Сразу говорю – одевайтесь удобно, по-рабочему. А завтра приходите к семи утра, раньше начнем – раньше закончим.
– Матрасы надо, – ворчливо сказала Алевтина Никитична. – На голом полу ведь спать не будешь.
– Я думала, каждый по одеялу принесет, – задумчиво ответила я, – на полу вполне на одеялах поночевать можно. Как раз в семь утра никто не увидит.
– Матрасы я дам, – проворчала Алевтина Никитична.
– Но они же тяжелые, – сказала я, – мы поможем тащить.
– Это уже моя забота. – отмахнулась Алевтина Никитична. – Альберт вечером притащит.
– Вообще отлично! – обрадовалась я. – Работа со всеми удобствами.
– И чайник заодно принесу, – окинула взглядом кабинет Алевтина Никитична. – Чашки только свои захватите после обеда.
Мы договорились прийти с обеда пораньше и разошлись.
В столовой очереди еще не было, поэтому, взяв вкуснейший борщ, гречку с подливой и абрикосовый компот, я села за стол и принялась поглощать еду.
Почему-то мне не давал покоя мой странный сон. С Риммой Марковной вроде все ясно – поеду к ней, попробую поговорить, плюс Иван Тимофеевич обещал с журналистским расследованием помочь. Значит – вопрос не в этом. На работе вроде все потихоньку налаживается. С деревенскими родственниками и их племянниками тоже постепенно разберусь, не все сразу. Тогда что же меня так беспокоит?
Что же?
Я машинально обвела глазами столовую. Ко мне направлялась Зоя Смирнова с подносом еды.
– Ты не против? – спросила она, выгружая тарелки на стол.
Я покачала головой:
– Садись.
Зоя поставила последнюю тарелку, с морковным салатом, и меня вдруг прошиб пот – вспомнился заляпанный зеленкой одноухий заяц из моего сна.
Светка!
Вот что не дает мне покоя весь день!
– Лида, еще целый час! Я не дотерплю, – большими глотками шумно отпила компот Зоя, – давай ты сейчас все расскажешь? Все равно никто же не слышит.
– Давай, – согласилась я. – только быстро и кратко. Мне еще сбегать кое-куда надо.
– Лид, слушай, а ты и правда думаешь, что я могу претендовать на повышение? – напряженно спросила Зоя, с подозрением всматриваясь мне в лицо.
– Конечно, – пододвинула к себе тарелку с гречкой я. – Вот смотри, сколько работы делаешь ты? А за сколько результатов отчитывается твоя начальница?
Зоя поперхнулась морковкой и закашлялась.
– Наше руководство довольно – работа выполняется, всем хорошо, – продолжила я, пробуя гречку. – Но плюшки и поощрения за проделанную тобой работу получает твоя начальница. Правильно?
Зоя неуверенно кивнула и вяло поковыряла морковку:
– А что я могу сделать?
– Как минимум можешь сделать так, чтобы наверху было видно, что это – именно твоя работа.
– Швабра не даст, – Зоя расстроенно отодвинула почти нетронутую морковку в сторону и с отвращением посмотрела на рассольник.
– Значит, сделай так, чтобы к данному мероприятию Швабра была непричастна и твоя работа была видна.
– Но у нас нет таких мероприятий! – чуть не плача воскликнула Зоя.
– Почему нет? – с видом Змия-искусителя усмехнулась я. – Завтра планируется большое мероприятие с международным участием. Основное уже оговорено, остались организационные моменты. Если хочешь – скажу Ивану Аркадьевичу, что ты выявила желание помочь. И это мероприятие идет мимо твоего отдела, а значит и Швабра его себе не припишет. Да, побегать, конечно, придется, но зато все плюшки получишь только ты.
– Что нужно делать?! – решительно воскликнула Зоя. Глаза ее горели азартом, ноздри раздувались.
– Тогда слушай внимательно, – принялась рассказывать я. – Вот что сначала нужно сделать…
Быстро покончив с обедом, я позвонила в РОНО, в отдел опеки и попечительства. Переговоры с вежливой сотрудницей много времени не заняли, так что я еще успела забежать к себе и захватить чашку, как велела Алевтина Никитична.
В кабинете, как ни странно, оказалась Базелюк. Она сидела в "чайном" углу и жадно хлебала суп из литровой банки с большим куском хлеба вприкуску, на который толстым слоем было намазано то ли масло, то ли смалец.
– Где это ты полдня ходила? – жуя, спросила Базелюк и кусочек недожёванной пищи вывалился изо рта. Базелюк ловко поймала его на лету и закинула обратно в рот.
Меня аж передернуло.
– Работала, – лаконично ответила я, старательно отводя взгляд от жрущей Базелюк и принялась собирать документы на столе, чтобы спрятать (вдруг коллеги опять поливать мой стол вместе с вазонами вздумают или еще какая фантазия придет им в головы – здесь трудно что-либо прогнозировать).
– Ну, не знаю, на работе мы тебя только рано утром пять минут видели, – заявила Базелюк и шумно втянула еще ложку варева в рот, – хфе фы хофифь?
Я пожала плечами – язык гоблинов и орков не понимаю, что уж поделаешь.
– Капитолина Сидоровна приходила, тебя не было, ругалась, – могучим усилием проглотив еду, наябедничала Базелюк и тяжело уставилась на меня кроличьими глазками, – будет теперь на тебя докладную писать о прогуле.
– Спасибо, Мария Лукинична, – вежливо поблагодарила я. – Я потрясена. Пойду плакать.
– Эй, ты что, опять уходишь? – возмущенно воскликнула мне в спину Базелюк.
Закрывая дверь, я услышала, как что-то грохнулось и послышался горестный матерок Базелюк. По логике, банку с супом уронила.
Следующим пунктом моего производственного вояжа стал кабинет Ивана Аркадьевича.
Отчитавшись о проделанной работе, я согласовала участие Зои Смирновой в завтрашнем мероприятии и заторопилась обратно в кабинет.
Уже на подходе к кабинету я услышала душераздирающий крик Аллочки.
